Сев против Магницкого, Жарков перестал щуриться снисходительно на весь прочий мир, снял дымчатые очки:

– Завод запускаю и продаю.

– Лабораторию создавать не будешь?

– Буду, но в другом месте. Здесь, во-первых, цены на топливо скоро поднимут до мирового уровня, а отапливать цех надо будет девять месяцев в году, а главное – серьёзного сбыта не предвидится. То, что мы в тридцатикилометровой зоне от атомного реактора, – ещё бы ничего, когда бы он работал нормально. После выброса на серьёзных договорах можно смело ставить крест. Так что, дружище Виктор, будем уходить в иные пределы. Поедешь со мной?

– Следующий завод строить?

– Нет, теперь уже непосредственно лабораторию создавать. Нужен будет в команде математик, хоть тресни. А ты свой – детдомовский.

– В Москву за песнями?

– Отягощать столицу собственными идеями не след, она и без того перегружена сверх всякой меры. Через это Россия болеет. Вот представь себе страну как некий очень большой и живой организм, тогда Москва – некая часть организма, верно? Как ты определишь болезнь со следующими симптомами: на протяжении продолжительного времени все питательные вещества в виде финансов и самых лучших, самых энергичных людских ресурсов уходят в Москву, все кровотоки концентрируются на обеспечении одной этой части организма, которая пухнет, растёт, процветает, увеличивается в размерах, в качестве жизни, в то время как остальной организм деградирует, дряхлеет, истощается на 700 тысяч человек в год? Ясно название болезни? И единственный способ кардинального лечения – вынесение федерального центра из Москвы, отсоединение её от федеральных финансовых потоков, на которых она безобразно жирует.

– В Питер?

– Лучше вообще на новом месте построить городок районного масштаба – в не слишком благодатном месте, с казёнными квартирами исключительно для чиновного люда. Отработал договорной срок – уехал, дабы не гнездиться и не создавать семейных кремлёвских кланов. Но нынешнее руководство на это не способно, здесь нужен если не Пётр, то хотя бы Назарбаев, вот только где же его взять? А мне некогда ждать у моря погоды, есть идея реализоваться в Новой Зеландии. Зелено, чисто, тепло круглый год, выращивают себе овец и коров, и никакой ядерщины. Как, Виктор, дёргаем в Новую Зеландию?

– Ага… сейчас ещё по одной и вперёд…

– Сомневаешься? Или хижину свою жалко? Сарай этот? Брось.

– У тебя самого не краше.

– Миллиард-полтора возьму за заводик, с долгами рассчитаюсь полностью, кое-что останется для старта на новом месте. У Толика посчитано. Так что рвём когти вместе, уж так и быть, беру на себя организационные заморочки.

Однажды Жарков сделал Виктору предложение поработать в его команде на строительстве «капиталистического» завода. В принципе, Виктор ничего не проиграл, даже приобрёл долгожданное место под солнцем.

– Надо обдумать.

– Думай. В настоящий момент над парочкой идей очень плотно работаю. Массу времени забирает чертов бизнес, вот развяжусь с ним, рванём вперёд так, что гарвардам тошно станет. Мои идеи дорогого стоят. А практический выход из них во сто крат дороже. Но т-с-с-с! Братцы-кролики! У меня идея! Чего здесь киснуть, айда, братцы, на речку купаться! А, Толик?

Бухгалтер посмотрел в окно хмуро, будто там не чудный солнечный вечер, а как минимум февральская пурга.

– Сегодня я за рулём, надо же когда-нибудь научиться обкатывать свои машины. Права вчера только получил, теперь сам вожу бухгалтера, шофёра уволил беспощадно, как раньше говорили: освоение смежных специальностей с последующим сокращением кадров. Как это называлось? А? Интенсификация производства! Жить надо не по Марксу и не по Форду, мужики, а как того душа желает. К примеру, если хочется искупаться, едем немедленно и никого не спрашиваем. Обрати, Виктор, внимание на машину, я её сузучкой зову: на вид вроде бы ерунда, игрушка лакированная, а на самом деле – вездеход как раз для наших дорог. Прёт, как чёрт. Всё, залазим. Я за рулём. Представляете, в этом году ещё ни разу не тонул. А водичка-то сейчас, должно быть, парная!