– Ну и как вас угораздило? – спросил он, с исследовательским любопытством наблюдая за попытками призрака проникнуть в ограниченное куполом пространство. Купол в это время при каждом контакте с психующим куском эктоплазмы фиксировал нужные артефактору параметры, спектры и прочие данные и смог даже пробы частиц этой нематериальной субстанции затянуть в специальную ловушку для последующего анализа.

Тимон рассказал, как было дело, добавив при этом про наказание от Рорха.

– Я подумаю над вашей проблемой. Не знаю, что смогу сделать, но, может, как-то его сдержу для начала. Вот, например, через этот купол он не проходит, но есть недостаток. Купол сильно ограничен в размерах, максимум можно метра на два растянуть, и по времени тоже есть ограничение. Мне он сегодня еще понадобится, поэтому снимаю.

Он убрал защиту, и привидение пролетело сквозь них, злобно ругаясь. Ругался Петр Егорович на высокохудожественном русском матерном, который они не поняли в силу повышенной этажности конструкций этой изящной словесности. Видимо, аналоговый магический перевод в данном случае не срабатывал.

– Ух ты! – восхитился Тимон. – Там только пара слов на тролльем прозвучала. Это ж как надо ругаться, чтоб ни на один язык не перевело?

– Ну, по-моему, я уловил несколько гоблинских оборотов и хансадское наречие, но наречие я не знаю. Просто на слух похоже, – покивал головой вампир.

– Вы! Лингвисты… – далее шел непереводимый русский фольклор. – Какого?.. – и еще немного фольклора.

Может быть, Беспалов и довел бы уравновешенного вампира, или они бы его довели, но замигал браслет Тимона. Сообщение было кратким и радостно им озвученным:

– Бабушка Маша вернулась!

Впрочем, призрак тут же испортил настроение, заявив, что комендант он!

– Меня никто не увольнял, и ваша Маша незаконно занимает должность! Надо посмотреть, что там за божий одуванчик втерся ко всем в доверие. Наверняка какая-нибудь ведьма с подъездной лавочки.

И привидение важно направилось к выходу, уверенное, что быстро поставит на место объявившуюся самозванку. Тимон в панике, что противное создание обидит бабулю, кинулся за ним.

Так они и оказались в общей гостиной некромантского общежития.

Услышав крылатую фразу из «Шурика»: «Я за нее», привидение во все глаза принялось разглядывать маленькую голубоглазую девочку лет пяти.

– Девочка, тебя не спрашивали. Нехорошо так разговаривать со старшими, – попытался призрак отчитать Марью. – Вот ушлая бабка, еще и ребенка с собой притащила. На жалость давить собралась, чтоб с работы не поперли. – Он распалялся всё сильнее, не видя нужного ему объекта.

– Ты чего орешь, болезный?! – Малышка классическим жестом русской женщины уперла руки в боки. – Я тебе культурно, по-русски говорю. Я бабушка Маша, для тебя Мария Спиридоновна. Я тебя, сопляка, лет на двадцать старше, тебе и пятидесяти-то нет, хоть и покойник уже. Сколько ни объясняй вам, что пить – здоровью вредить, всё неймется. То, «белочку» поймав, козленочком станут, то вон вообще синева привиденческая.

– Это кто еще синева?! – Бывший комендант, брызгая призрачными слюнями, завис над Марьей, тряся кулаками.

Та смотрела с легкой иронией на потуги бесплотной субстанции и подвела итог:

– И пользы от тебя никакой! Хоть бы джинном стал, раз всё равно посинел, жил бы в лампе. Мы бы желания могли загадывать, а так только прозрачность обзора портишь своим мельтешением.

Привидение замолотило кулаками у нее над головой и опять начало громко выводить фольклорные рулады. Если окружающие его не понимали, только Винни на паре оборотов сжал кулаки и зло сверкнул глазами, то Марья его понимала хорошо. Детство в деревне, завод и общага – там наслушаться можно было и не такого.