Эльвира несколько раз звонила Борису, бодро рассказывала, как она с новыми подружками ездила по Москве, но в голосе племянницы иногда проскальзывали грустные нотки. Рублев ее понимал. Девочку одним махом вырвали из привычной обстановки, знакомого окружения, она попала в огромный город, давно отвыкший радушно встречать приезжих, безразличный, зачастую жестокий и с ухмылкой глядящий на тех, кто оказался на обочине. «Ничего, в крайнем случае я ей помогу», – подумал Рублев.