– А давайте оденемся, окна откроем и тогда мы будем как будто гулять?

Мама рассмеялась, а папа очень серьезно отнесся к его затее.

– Свежий воздух важен молодому организму, – сказал он. – Тем более, мы все равно собирались на улицу.

Мама согласилась. Васька побежал в комнату и оделся «как положено»: колготки, штаны, свитер. Мама с папой тоже оделись, и все они пошли в коридор взять верхнюю одежду. Мама смеялась, застегивая на Ваське курточку и, нацепив на него шапку, сказала:

– Сейчас все спаримся.

Васька застегнулся покрепче и ответил:

– Тогда надо скорее «выходить».

Папа многозначительно кивнул. Мама вздохнула.

Они открыли нараспашку балкон и окно в гостиной и уселись в куртках на диван. Из распахнутого окна шумел дождь, и капли били по подоконнику, а прохлада тянула по пяткам Васьки. Он поджал ноги, забираясь с ними на диван.

– Раз гуляем, надо хоть кружочек пройти, – сказал папа, потому что по телевизору не было ничего интересного. Васька согласно закивал.

– Вы идите, а я вас тут подожду, воздухом подышу, – сказала мама.

Васька с папой встали и в самом деле медленно зашагали по гостиной – мимо мамы на диване до балконного окна, потом разворот и обратно до двери.

– Ну и как тебе прогулка? – спросил папа, держа Ваську за руку.

– Неплохо, – со всей серьезностью ответил Васька. – Шапку можно было не надевать.

– Нет, братец, раз гуляем, надо все по правилам. Хотя… – папа хитро глянул на маму на диване, когда они подходили к двери. – Мы уже далеко от нее ушли, можешь пока снять шапку.

Васька радостно стянул ее с головы, но тут же услышал гневный выкрик мамы:

– В такую погоду – и без шапки? А ну надень обратно, уши простудишь! – Кажется, мама совершенно не упускала их из виду.

Сделав несколько кругов по гостиной, папа с Васькой уселись на диван «отдыхать».

– Ох и вымотала меня эта прогулка, – вздохнул папа. Васька знал, что он притворяется – ведь сам он совсем не вымотался! Однако он не стал спорить – в комнате холодало, а потому он забрался с ногами на диван и засунул их папе сзади под куртку. Папа был теплый, и они сидели втроем бок о бок, дыша, как это называла мама, свежим воздухом, и отдыхая после «прогулки».

Капли стучали по подоконнику, за окном шумел ливень, а Васькины ноги были в тепле. Намного лучше резиновых сапог.

За домом, где жил Васька, в небольшом парке каждую весну вырастала лужа. Разливалась на половину сквера, раскидывала длинные руки и радостно золотилась на солнце, будто тоже приветствуя весну.

Чтобы обойти лужу, надо было либо огибать парк стороной вовсе – будто это только ее владения и ничьи больше, – либо по мокрому краю исчезающей дорожки шагать по грязи, потому что берега у лужи были, как у настоящего болотца: землистые, влажные топи. Васька однажды провалился резиновым сапогом по самое колено, неправильно оценив коварство лужи, и с тех пор научился уму-разуму.

Лужу пытались изгонять: каждую весну, стоило жителям района завидеть это вездесущее чудище, как начиналась кампания по ее выселению. В ход шли самые разные средства: и закрытие лужи на карантин «на просушку», и закрытие всего сквера, и искусственное уничтожение (осушение) руками работников, и даже волонтерское закапывание песком. Лужа корчилась, сжималась в размерах, подгибала под себя длинные руки, мельчала и на время сбегала. Однако стоило жителям района обрадоваться успеху, как лужа победоносно возвращалась с первым ливнем и отбивала все захваченные у нее территории.

Но Васька считал, что лужа не так уж плоха – и если ей так нравится жить в этом сквере, то, пожалуй, стоит оставить ее в покое и просто по-доброму соседствовать. К тому же, лужа привлекала в свое царство бесчисленное количество уток: те плавали по ее ровной блестящей глади, как по пруду, наверняка задевая желтыми лапками «дно», крякали, а поздней весной на ней можно было даже увидеть выводок серых утят.