В таких непростых условиях, чтобы удержать лодку в назначенном для стоянки месте, надо выполнить как минимум два условия.

Во-первых – вахтенному офицеру в дуэте со штурманом необходимо очень внимательно и различными способами контролировать местоположение корабля не допуская даже малейшего дрейфа.

Во-вторых – рулевому боцманской команды необходимо хорошенько потрудиться непрерывно отслеживая состояние носового шпиля, электропривод которого расположен в первом отсеке, не допуская даже малейшего потравливания якорной цепи.

К великому сожалению для экипажа подводной лодки в тот день, всё складывалось не так как хотелось. С самого подхода на рейд Зайковым овладело странное предчувствие беды и он до последнего не хотел становиться на якорь в сложившихся гидрометеоусловиях. Командир неоднократно предлагал управляющему командному пункту оставить лодку в дрейфе, назначив для этого отдельный район, но оперативный дежурный ОВР при поддержке оперативного дежурного флота настояли на своём и Б-181 всё-таки поставили на «яшку»8.

Ко всем прочим, неожиданностям, были в тот день и вполне ожидаемые события связанные, например, с тем, что через район якорной стоянки, где штормовала лодка, проходили кабели специальной связи между военно-морскими базами и специальные ведущие кабели системы навигационного ориентирования кораблей в сложных навигационных условиях «АВК»9.

В какой-то момент при смене вахтенных офицеров и вахтенных штурманов в показания приборов контроля местоположения лодки вкралась субъективная погрешность, к сожалению не зафиксированная, даже «бдительным» радиометристом. В результате никто не заметил, что лодку стало нести вдоль берега на Север от главного фарватера. Якорь в этот момент играл роль плуга и успешно крошил всевозможные кабели на дне. Когда одна из лап якоря зацепилась за бронированный кабель специальной связи, лодку слегка тряхнуло. Корабль внезапно зафиксировал своё положение и вот тут «бдительный» вахтенный офицер вместе с не менее «профессиональным» вахтенным штурманом заметили, что лодка значительно сместилась относительно точки постановки и теперь находится далеко на северо-запад от места якорной стоянки. Но, как часто бывает в таких случаях, «прозрение» оказалось слишком запоздалым. И через очень непродолжительное время непосредственно под лодкой, где-то на глубине залегания якоря раздался какой-то скрежет, Б-181 очередной раз вздрогнула, её дрейф заметно усилился, да так, что радиометристы и акустики «хором» забеспокоились, разбудив своими «своевременными» докладами командира, дремавшего до сих пор в центральном посту, на своём любимом кресле возле автомата торпедной стрельбы.

3

Подлесный внимательно посмотрел на сидящего напротив молодого офицера и поинтересовался:

– И что вы от меня хотите, мой юный друг?

Дербенёву, у которого помимо ремонта и так дел хватало «по самое не балуй», форма обращения строителя и его простецкий тон, в ходе официального совещания, показались странными и даже не уместными, но старпом удержался в рамках делового тона и прямо заявил:

– Очень хочу, чтобы ремонтная ведомость по части якорного устройства была закрыта на этой неделе, включая работы по восстановлению крышки якорного клюза. Докмейстер упорно твердит, что всё зависит только от вас!

– Но позвольте, Александр Николаевич, насколько мне известно, якорь-то у вас не настоящий… Что будем с этим делать?

– Настоящий, Евгений Иванович, самый что ни на есть всамделишный, можете проверить сами. У кильблоков, на стапель палубе как гвоздь торчит, вот только лапы одной нет… – Дербенёв хитровато посмотрел сначала на Подлесного, а потом на старшего механика.