Плюс ко всему – продолжат работу в обычном режиме военные заводы, Кировский и Ижорский, Обуховский и «Арсенал», Адмиралтейские верфи и многие другие. А это – новые танки и САУ, артиллерийские орудия и минометы, стрелковое оружие, подводные лодки и маломерные боевые корабли, разнообразные боеприпасы, в том числе и ракеты для знаменитых «катюш», военная форма и обувь – почти сотня наименований оборонной продукции; все то, в чем столь остро нуждается огромный фронт. Поэтому это и есть настоящая победа, возможно, даже более важная, чем недопущение котлов на западной границе или продлившаяся на месяц дольше оборона Смоленска!

Разумеется, полностью скрыть свои чувства Кобрину не удалось. Да он особенно и не старался, собственно. Тем более Иван Федорович прекрасно понимал, что происходит в его душе.

– Судя по твоему виду, ты осознал и проникся? – осведомился генерал-лейтенант, мягко улыбаясь. – А теперь успокойся. Ты все правильно сделал, так что молодец. Не без недочетов, конечно, но без этого в нашем деле вовсе не бывает. Настоящая война – не шахматная партия, все ходы противника наперед не просчитаешь, как ни старайся. Кстати, объясни-ка мне, почему решил не взрывать дамбу в Ивановском? Ведь логично было именно таким образом и поступить: после ее разрушения шоссе практически до самой реки превращается в болото.

– Отчасти именно поэтому и принял решение пока не взрывать, – четко ответил Сергей, ничуть не удивленный неожиданным вопросом. Но легкий акцент на «пока» все же сделал.

– Поясни.

– Уничтожение дамбы создало бы сложности не только для противника, но и для обороняющихся. Прежде всего, затопление дороги существенно снизило бы возможности танков подполковника Латышева. Понятно, что немцам с их узкими гусеницами пришлось бы куда хуже, но «КВ» и «тридцатьчетверкам» по болоту кататься – тоже не подарок. Кроме того, в зону затопления попадала часть траншей, дзотов и противотанковых артпозиций линии обороны, которые пришлось бы покинуть. Да и не задержало бы это фрицев надолго, там местность такая, что вода достаточно быстро сойдет, максимум несколько суток. Им свою горелую и битую технику чуть ли не дольше с дороги растаскивать, особенно если периодически вести беспокоящий огонь – там ведь у наших практически до метра все пристреляно.

– Что ж, логично, – кивнул Роднин. – Все?

– Никак нет… – Кобрин на миг замялся, прежде чем продолжить. – Хотелось оставить моему начальнику штаба лишний козырь, о котором противник не знает. В случае возникновения сложностей взрыв дамбы сможет существенно помочь. Пусть, как я уже упоминал, и ненадолго.

– Молодец, – одобрил Иван Федорович. – Считаю принятое тобой решение полностью правильным. И, кстати, сейчас уже можно говорить в прошедшем времени: «не сможет помочь», а «помогло». С подробностями сам разберешься, когда разговор закончим, все данные в архиве теперь имеются. Наверняка ж голову ломал, может ли появиться в будущем информация о том, что еще не произошло в прошлом? Отвечаю: не может, Сережа.

– Значит, взорвали-таки? – не удержался Кобрин.

– Взорвали. Почти через двое суток после твоей, гм, эвакуации, когда Гёпнер помощь прислал. Это помогло удержать плацдарм. Ну, а после этого у немцев уже не осталось ни единого шанса взять поселок. Бои в «воротах Ленинграда» окончательно завершились к 17 августа, прорвать линию советской обороны на Луге гитлеровцам не удалось – да и нечем уже было прорывать, выдохлись. И под Ивановским, и под Большим Сабском.

– Молодцы, мужики, удержались… – пробормотал себе под нос Сергей.

– Ты молодец,