Капитан помрачнел:

– Мы рисковали. Войз это тоже знал.

– Тем не менее результат таков, что мы потеряли опытного бойца, а Осорг замкнулся.

Похоже, эти двое вообще не интересовались моим мнением.

– Господа, – громко сказала я. – Казармы мне надоели, там ужасно жесткие матрасы. Капитан, где, вы говорите, ваши хоромы?

Капитан и лейтенант, которые мгновение назад готовы были вцепиться друг в друга, как два помойных кота, крякнули от удивления.

– Вот как! – протянул Галт. – Матрасы ему не понравились.

Капитан просиял.

– Тогда решено – переезжаешь ко мне. Собирай вещи.

– И Родериг тоже едет.

Нотис сначала побелел, потом побагровел. Его рот открылся и закрывался сам собой, и Галт, глядя на него, захохотал. Наконец капитан взял себя в руки и медленно произнес:

– Нет. Фабби остается в казармах.

– Если так, я тоже никуда не еду.

Я не успела и глазом моргнуть, как Нотис оказался рядом и прижал меня к стене.

– Ты переедешь один, понятно?

– Пустите!

– Пущу, когда перестанешь нести чушь.

– Хватит, Оден, – миролюбиво сказал Галт. – Колючка дразнил тебя, а ты повелся.

Капитан резко отдернул руки и прошагал к столу.

– Уходите оба! – велел он.

Мы с Галтом покинули кабинет.

– Не в духе, – усмехнулся лейтенант. – Кажется, святая Марита все-таки прокатила его на вороных.

– Марита? На вороных?

– Я тебе ничего не говорил.

И мы разошлись: Галт отправился в архив, а я на утреннюю тренировку. После завтрака, когда все курсанты ушли в архив учить законы, я познакомилась с Жилем Осоргом. Наша встреча была печальной и во всех смыслах неприятной. Мастер Осорг выглядел, как сгоревшая спичка: еще не сильно старый, но уже согнувшийся, он мало говорил, и его голос напоминал карканье. На меня он смотрел как на вражеского лазутчика, приползшего добыть языка. В жестах, позе, движениях мага сквозили усталость и раздражение.

– Разбей камень, – велел он мне, указав на булыжник во дворе.

– Отсюда? Я не сумею.

– Делай, как я сказал, – процедил Осорг. – Или выметайся.

Я мысленно потянулась к камню, направляя на него силу. Камень остался целехонек. Осорг отвесил мне подзатыльник, и я, не сдержавшись, подожгла его мантию. Лисий мех на оторочке завонял паленым.

Осорг жестом усмирил пламя.

– Разбей камень, – сказал он тускло.

На этот раз мне удалось создать небольшую трещину.

– Ленивый маленький червяк, – презрительно скривился Осорг. – Будь моя воля, ты бы таскал навоз с конюшен, а не магией баловался. Сосредоточься. Что дробит камень?

– Молот? – предположила я.

– Обрати мысленно магию в молот. Ударь.

Я попробовала. Трещина на камне стала больше.

– Убирайся, бездарность. Не желаю больше учить тебя.

С этими словами он вытолкал меня из комнаты и хлопнул дверью так, что повалилась труха. Злая, как все демоны мира, я выбежала во двор и отвела душу на соломенном чучеле, которому досталась сотня ударов учебным мечом.

– Вижу, с Осоргом ты не сговорился, – сказал капитан, выходя на свежий воздух.

– Дряхлый. Тупой. Крот, – пропыхтела я, навешивая удары. Чучело не выдержало напора и рухнуло.

– А теперь подумай, как бы ты себя чувствовал, если бы потерял единственного человека, которого любил.

– Уже подумал, потому что недавно потерял!

– И ты уверен, что ничем, совсем ничем не напоминаешь Осорга?

Я прекратила пинать остатки чучела и посмотрела на капитана. Его волосы трепал ветер.

– Идите в кабинет, простудитесь! – сказала я.

– Спасибо за заботу, Рин. Как взойдет луна Тои, поедем домой. В хоромы.

Он ушел, а я стояла на соломе, скармливая вьюге остатки тепла, пока меня не позвал Галт, показавшийся из мертвецкой.

– Колючка, быстро ко мне!

Я побежала к нему. Труп Меченого исчез, вместо него лежало женское тело, небрежно одетое.