Малика подождала, когда взгляд Зины сфокусируется на ней, станет осознанным, и угрожающе прошипела:

– Чтобы я тебя у Кирилла никогда больше не видела.

– А то что? – лениво поинтересовалась Зина. Алкоголь притупил чувство самосохранения, но добавил безрассудности. – Ты давно уже метишь в его постель, думаешь, я слепая и не вижу? Сколько ты уже его обрабатываешь, лет пять? И всё без толку, он тебя в упор не видит.

Малика отступила, из последних сил заставляя себя уйти, но Зина неосмотрительно коснулась её плеча, вроде как прогоняя.

Малика год ни с кем не дралась, и ей казалось, научилась контролировать и утихомиривать внутреннего монстра, но он сорвался с цепи внезапно, без предупреждения, голодный от долгого воздержания, взбешённый гадкими словами.

Она сделала выпад и наотмашь тыльной стороной ладони ударила Зину по лицу. Голова девушки стукнулась о колонну, каблук подвернулся, и Зина грузно осела прямо на землю. Красный след от ладони проявился мгновенно, словно ожёг. Она схватилась за щёку, удивлённая нападением не меньше самой хозяйки разбуженного монстра. Несколько раз открыла-закрыла рот, словно рыба, готовясь высказаться, но, встретившись взглядом с Маликой, решила промолчать.

Эля и Милена увидели уже конец представления. Спрятав Малику в толпе, быстро ретировались в общежитие. Осталось только надеяться, что рукоприкладство не станет завтра главной новостью.

Естественно, они ошиблись. Утром на первой же паре Малику вызвали к декану факультета. Будучи отличницей, Колючке ещё не приходилось посещать кабинет для получения взбучки. Демьян Станиславович вёл у первокурсников курс лекций, успел заработать авторитет быстро и без усилий. Портить отношения с ним не хотелось совершенно. У большинства студентов декан вызывал трепет и уважение, двоечники его боялись, потому что не всегда понимали завуалированный сарказм в словах. В прошлом спортсмен, высокий, статный, он успешно вложил свою привлекательность в фундамент образа строгого, но справедливого педагога.

Зина первой посетила Демьяна Станиславовича, покрасовалась объёмным синяком на пол-лица и доложила, что этими побоями заинтересуются в полиции. Удар получился настолько сильным, что один глаз покраснел от лопнувших капилляров, вся глазница посинела и припухла. Вчера вечером девушка успела побывать в больнице, где её жалобы подробно записали, а побои сфотографировали.

Малика зашла в кабинет смело, не попробовала изобразить раскаяние. Зина, увидев её, неосознанно отступила на несколько шагов, что не укрылось от Демьяна Станиславовича.

Он кивнул, указывая на стул.

– Садись. А ты можешь быть свободна.

Зина выскочила за дверь проворно для своего телосложения, как юркий грузовик. Малика даже не повернулась в её сторону, смотрела прямо перед собой, стиснув зубы.

Декан оглядел её решительный вид, но задать вопрос не успел, Малика его опередила:

– Меня могут отчислить?

– Зина планирует подать заявление в полицию.

– Тварь, – коротко ругнулась Малика и тут же извинилась, забыв принять повинный вид: – Простите, вырвалось.

Демьян Станиславович обошёл стол и, сев в кресло, пристально всмотрелся в лицо Малике.

– Почему ты это сделала?

Она нахмурилась и шумно выдохнула. Оправдываться не собиралась: вины не чувствовала совершенно.

Было что-то в декане располагающее: умный проницательный взгляд, едва заметная улыбка, желание выслушать.

– Зачем вам это? Какая разница?

Демьян Станиславович чуть наклонился вперёд.

– А разве это не самое важное – причина? – он едва приподнял бровь, обозначая заинтересованность. – Одна из лучших учениц факультета дубасит на дискотеке девушку своего брата или друга. Я так и не понял степень вашего родства. Студенты объяснили, как смогли.