Джиллиан отвела взгляд.

– А по-моему, в некоторые семьи дети попадают по ошибке.

Миссис Уэбер сочувственно похлопала ее по руке. За последние три месяца никто не проявлял к ней такой доброты. Джиллиан вдруг неудержимо захотелось расплакаться и поведать Марте обо всех своих горестях. Поддавшись безотчетному порыву, она выпалила:

– Я даже родителям не сообщила о разводе. Не хотела услышать что-то вроде: «Долго же до Рика доходило». Возможно, они правы. Но, черт возьми, если ему так нравится огромная грудь, мог бы просто подождать пару месяцев…

Она замолчала, потрясенная собственной откровенностью. Наверное, психическая неуравновешенность и в самом деле передается по наследству. Тогда ей тоже скоро будут мерещиться голые люди на заднем дворе.

– Простите, Марта. Видимо, гормоны шалят…

Миссис Уэбер крепко сжала ей руку.

– Девочка моя, я стала матерью тридцать восемь лет назад. Чего я только не наслушалась за эти годы! Меня уже ничем не удивишь.

Джиллиан с облегчением услышала торопливые шаги: Грейс вбежала на кухню, держа в руках банку с кошачьим кормом и миску. К счастью, в подаренной Лесли корзине нашлась открывалка. Скрестив ноги по-турецки, Грейси уселась в уголке перед котом и стала наблюдать, как он ест. Она всегда так сидела, когда хотела сделаться незаметной и спокойно слушать разговоры взрослых. Джиллиан подозревала, что дочь унаследовала эту привычку от нее.

Марта встала из-за стола и начала убирать посуду.

– Я рада, что ты наконец вернулась. Как будто частичка Аннабель снова здесь.

В посудомойке позвякивали фарфоровые тарелки.

– Марта, не стоило, я и сама…

– Еще чего! Ты же еле ходишь! Я всегда любила заботиться о других – не зря у меня восемь детей. Большинство уже разъехались кто куда, а порой так хочется вновь почувствовать себя мамой. – Она ненадолго замолчала, застыв с тарелкой в руке. – Сдается мне, вам с малышкой моя помощь не помешает. Значит, будем считать, что ты согласна!

Джиллиан не стала спорить. Глядя на склонившуюся над посудой фигуру, она улыбнулась своим воспоминаниям: когда-то бабушка так же стояла у раковины, протягивая внучке запотевший стакан запретного чая со льдом – мама не разрешала его пить.

– Спасибо! – просто сказала она.

Марта нашла губку и стала протирать стол.

– Думаю, ты многих узнаешь – остров маленький, и местные не часто уезжают. Разве что Миллзы, но тебе это и так известно. После… – Она слегка запнулась. – После исчезновения Лорен они уехали, и с тех пор о них ни слуху ни духу.

Джиллиан на мгновение застыла, а затем направилась к кофеварке. Заново наполнив обе кружки, она спросила:

– То есть вы не знаете, что с ними было потом?

Миссис Уэбер решительно захлопнула дверцу посудомойки.

– Ходили слухи, что пару лет назад родители Лорен потеряли уйму денег из-за неудачных инвестиций, так что им пришлось распродать почти все имущество, включая дом. Он столько лет простоял пустым – не верилось, что им хоть кто-то заинтересуется. Но покупатель нашелся почти сразу. Больше я ничего о них не слышала. – Марта достала из корзины кухонное полотенце и насухо вытерла хромированный кран. – Говорят, Миллзы до последнего не хотели его продавать: все надеялись, что дочь в конце концов вернется. Думаю, они просто потеряли всякую надежду.

Лорен. Джиллиан вцепилась в кружку, уставившись в черную жидкость. Она давно уже тщательно просеяла воспоминания, решительно отбросив все тягостные эпизоды и оставив лишь легкие, как песчинки, мгновения. Все летние месяцы до шестнадцатого дня рождения просочились сквозь фильтр и навсегда осели в памяти. Однако события того лета хранились в самых темных глубинах подсознания.