Подошла к шкафу и достала оттуда инструмент, который перед отъездом в отпуск принесла сюда. Я купила ее втайне от всех некоторое время назад. Примерно тогда, когда сделала пластику на подушечках пальцев и шлифовку менее заметных рубцов.

О последнем в курсе была только Янка. Я никак не объясняла эти манипуляции. Она ничего не спрашивала. Просто подошла и крепко обняла, позволив мне самой рассказать все тогда, когда я посчитаю нужным.

Я принесла инструмент именно сюда, потому что здесь отличная звукоизоляция. Кода делали ремонт перед открытием кабинета, об этом позаботились особенно. Чтобы пациентов ничто не отвлекало и они чувствовали себя комфортно.

Осторожно, потихоньку, очень аккуратно я начала играть. Медленно, тихо, потом все быстрее и громче. Я вновь убедилась, что несмотря на перерыв, пальцы помнят. Все пассажи, все движения, все мелодии.

Я играла, наслаждалась давно забытыми эмоциями и плакала… Плакала от счастья, от возможности ощущать пальцами струны и воспроизводить такую прекрасную музыку. Плакала от жалости к себе и от того, что потеряла столько много времени. Плакала о несбывшихся мечтах и надеждах. Плакала освобождая себя. И наполняя новыми желаниями и мечтами.

Я была так увлечена, что не услышала звук открывающейся двери. И лишь время спустя, когда я закончила и обернулась, я увидела папу. Он стоял прислонившись к двери и в его глазах были слезы. Это были слезы счастья. Молча обнялись. В тот момент мы, наверное отпустили ситуацию. Простили себя и позволили себе жить дальше. Счастливыми и свободными от воспоминаний и чувства вины.

СВЕТЛАНА

Писалась под «Triumph» Edvin Marton

Я начала активную подготовку к поступлению.

Оставила пару клиентов для поддержания практики – все же доход, несмотря на имеющиеся сбережения, будет не лишним. А все остальное время я посвятила занятиям: частные уроки и долгие-долгие часы репетиций. Теперь у меня снова была мечта. И я очень хотела ее осуществить. Поэтому стала планомерно двигаться к ней. Хотя бы это я для себя могу сделать.

И вот как только все вошло в привычное русло. Первое волнение и эйфория после возвращения к музыке прошла. Был сформирован четкий план действий и сделаны первые шаги, произошло очередное потрясение.

Отец ушел от матери. Не к другой женщине. Нет. Просто ушел. Оставил ей дом и все, что в доме. Купил себе квартиру недалеко от меня. Попросил помочь обставить его холостяцкую берлогу.

Не то, чтобы для меня это стало шокирующей новостью. В последние годы их отношения сложно было назвать семейными. Однако это событие все же повлияло и на меня. Потому что точка в моих взаимоотношениях с матерью была поставлена, наверное, именно тогда.

Она пришла ко мне. Даже не так. Ворвалась в квартиру, больно задев меня плечом.

– Это ты во всем виновата! После того случая отец отдалился от меня! Все о тебе, о тебе! И сейчас! Если бы не ты. Он бы..

– Мама, послушай только что ты говоришь! Что значит отдалился?! Да, он уделял мне время! Его душа болела за меня! Но разве ты не считаешь, что мне было жизненно важно это внимание? Что мне нужна была поддержка?!

– Но он же просто растворился в тебе! Позабыв и обо мне, и о Ксюше!

– Растворился он в работе, а не во мне. Нагружая себя неимоверно, чтобы забыться и спрятаться от чувства вины!

– Да! И в этом тоже ты виновата! Если бы не твоя дикая увлеченность музыкой и эти поздние уроки, этого никогда бы не произошло. А так! Я потеряла и дочь! И мужа!

– Мама, о чем ты говоришь! А хотя знаешь! Если ты позволяешь себе такое говорить, то я, пожалуй, тоже скажу наконец. Отец не растворился во мне. Он просто додал мне недостающее. То, что должна была дать мать, но по какой-причине не сделала этого. Да. Ты переживала. Но за кого больше? За меня? Или за себя, когда мы стали центром внимания из-за тех событий? Или из-за Ксюши, которая, бедняжка, должна была терпеть «весь тот ужас и шепотки за спиной» из-за сестры? За кого ты переживала больше, мама?