– Ты одежду проверил? – Джон подумал и выплеснул остатки кофе себе в кружку. Он был чересчур горячим и терпким, потому что подогревался уже не в первый раз.

– Проверил. Следилок нет. Трубу его вы куда дели?

– Оставили в поезде, вдруг кто звонить будет – ребята отзовутся.

– Ну слава бабочкам. Он чистый. Нормальный вес. Белоручка, ногти целые, маникюр. Если кто и таскал оружие в поезд, то не он. Судя по туфлям и по ногам, он больше времени сидел в офисе, чем бегал. Это не кофе, а гребаный гудрон, как вы это пьете.

От кофе и правда пахло горячим асфальтом.

– А еще у него наколка. Вот здесь. – Док хлопнул себя по плечу и тут же сплюнул и постучал по дереву. – Похоже на эмблему. Я сфотографировал.

Джону как командиру первому подсунули телефон под нос. На плече у покойника были вытатуированы буквы. Одна в другой: будто и вправду эмблема. Сперва он решил, что это старый язык, но тут же понял – нет.

– Готический шрифт. Вот это «О», а вот это, похоже, «Н»…

Что он сказал перед тем, как принять яд?

– Нойе Орднунг, – вслух повторил Джон.

– Что?

– Новый порядок, – перевел советник.

– Это какое-то тайное общество, – оживился Фаркаш. – Новая мафия. Вот баро Иессей повеселится…

– Молодежь, – презрительно сказал Док, хотя был старше Фаркаша всего на год. – Все бы вам романтизировать. Вы сюда еще масонов приплетите. Иллюминатов.

Может, иллюминаты и ни при чем, но Джона не покидало чувство, что они столкнулись с чем-то куда более серьезным, чем молодчики Иессея. Он позвонил ребятам, которых оставил около поезда: все спокойно, на связь никто не выходил.

– Ладно, – сказал Док, – может, поговорим о слоне в комнате? Я про твоего ребенка, Джон.

Странно это прозвучало: «твой ребенок».

– Откуда же мне знать, что он мой, – со странной неловкостью проговорил Джон.

– Ну да, – фыркнул Тейлор, с которым они когда-то вместе ходили в увольнительные, – его высочество себя не берег, я-то помню…

– Ты тоже не отдыхал.

– Ну, я-то подбирал остаточки.

– Джей-Би, – сказал Док. – Сентиментально, а?

– Да какого!.. – разозлился Джон. Ему не хотелось думать о мальчишке. Как будто других забот не хватало. – Я тогда много пил, вот Тейлор подтвердит. Может, я с ней и спал. Может, я сделал ей ребенка. А может, она просто хотела обеспечить сыну будущее. Можно подумать, она первая такое заявила… – Он криво улыбнулся. – В любом случае какой из меня отец?

– Дурное дело, – начал Док, но под взглядом Маркуса примолк.

– Документы, – сказал советник. – У ребенка должно остаться хотя бы свидетельство о рождении. Если мать успела позаботиться о письме, она должна была положить документы.

– Я спрошу у него. Посмотрю в рюкзаке. Давайте пока вернемся к нашему… немецкому генералу.

– Не был он генералом, – сказал Док. – Такого искривления позвоночника при военной выправке не бывает.

Ничего не сходилось. Пусть не генерал, но явно какой-то чин – не будет же обычный бандит, да пусть хоть и иллюминат, носить с собой ампулу цианида?

Он вдруг обнаружил, что уже несколько минут кружит вокруг стола. Ребята не обращали внимания, видно, привыкли к его манере думать.

– Зачем ему было принимать яд?

– Испугался. – Тейлор попытался пожать плечами, охнул и извиняющимся жестом погладил ребра.

– Кого? Меня? Но с чего бы?

Вернее, с чего бы – так?

– Что ты ему сказал, командир? Там, в машине? – спросил Грант.

Джон остановился.

– Только спросил, знает ли он меня…

Их прервал дневальный:

– Сэр. Мы все подготовили. Скоро закат…

Верно; на закате не хоронят.

– Идемте.

Оставшись один, Агент снова разозлился на себя за то, что не сумел нормально сгруппироваться. Заработал перелом, как ребенок. Но палатку все равно нельзя было сейчас обыскать, пользуясь отсутствием командира, – у входа поставили часового, и тот через освещенные стены наверняка увидит его силуэт. Так что пока оставалось ждать. Он попытался прислушаться к тому, о чем говорили на собрании, но не смог разобрать слов: слишком далеко.