Она быстро закивала и робко поинтересовалась, беря Эрика на руки:

– Вы меня не отпустите?

– Ты и так свободная, свободно ходишь по замку, острову, в это время твои соплеменники заперты в душных комнатах и питаются раз в день протухшей водой и зачерствелым хлебом. За исключением некоторых, кого я пустила на корм Эрику. Так о какой еще ты мечтаешь свободе, гадкая девчонка?

Миринда опустила глаза в пол.

– Простите, госпожа, вы правы, – она без энтузиазма расстегнула халат и дала грудь ребенку. Эрик с блаженством причмокивал, а потом стал сонно потирать глаза.

– Всё, набегался, сейчас заснет.

И правда, через пару минут он уже спал, причмокивая губами.

Миринда бережно положила ребенка на кровать, но тот моментально проснулся и завозился, готовый заплакать. Та испуганно взяла его на руки и начала утешать. Он снова закрыл глаза. Миринда так и ходила по комнате с ребенком, пока он спал. А Эверилд собирала вещи в поход.

Эверилд придирчиво осмотрела то, что собрала с собой.

– Так, шпагу взяла, два пистоля взяла, кинжал за сапог засунула, сменную одежду взяла. Кстати, пленные сшили ребенку вещи. Это бессмысленно – он слишком быстро растет. Проще его одеть в детское кимоно.

– Кимоно, а что это такое? – проснулось любопытство у Миринды.

– Японская одежда, делается из куска ткани. Просто надо уметь правильно себя обматывать, хотя это звучит грубо. Кстати, где мои перчатки из кожи малыша? – внезапно вспомнила Эверилд.

– Я до последнего надеялась, что это ваша злая шутка! Но они готовы, вам надо зайти в комнату матери ребенка, которого вы убили.

– Хорошо, молодец, не ослушалась. Надеюсь, их качество меня не расстроит, – спокойно заметила Эверилд.

– Вы бессердечная женщина, – снова осмелела Миринда, что не могло не позабавить Эверилд.

Она подошла к кормилице и, забрав ребенка, переложила на диван, потом мягко взяла руку кормилицы, та вздрогнула и внутренне сжалась, но шелохнуться не смела.

А Эверилд тем временем приложила ее к сердцу.

– Что, чувствуешь сердцебиение? А для пущей убедительности можешь пощупать пульс, я научу, как это делать, – великодушно сказала Эверилд.

– Нет, не чувствую, вы холодная как труп, – она зябко повела плечами, ее не покидало ощущение, что пиратка смеется над ней.

– Я и есть труп, милочка. Я уже мертва полторы тысячи лет. Я умерла в 538 году, во времена расцвета Византийской империи. Мое сердце остановилось в тот день, когда меня муж изнасиловал вместе с пьяными дружками.

– И правильно сделал, вы другого недостойны! – зло проговорила Миринда и сама испугалась своей реакции. Она ожидала удара, даже зажмурилась, Эверилд замахнулась, но рука ударила в стену, и кормилица в ужасе отпрянула – стена просто раскрошилась, словно ее не было.

– Да что ты знаешь о жизни, гадкая девчонка?! – Эверилд взяла ее за волосы. – Твое дело – сапоги лизать своим господам! А не рот открывать. Что ты знаешь о той маленькой девочке, которая мечтала о счастливом будущем, представляла себя играющей на флейте! Девочке, которая мечтала подарить мужу ребенка, но не могла?! Которая делала всё, чтобы ему угодить!.. Что ты знаешь о ней?! О ее разбитых мечтах и ожиданиях! Что ты вообще можешь знать о жизни, соплюшка? Ты еще краем только коснулась ада, который прошла я за полторы тысячи лет! Ты еще никого не потеряла, кроме своего ребенка и мужа. Ах, да, а где твой муж? Умер, или ты нагуляла ребенка?

Миринда потупилась, щеки запылали от стыда. Эверилд отпустила ее волосы, с удовлетворением отойдя.

– Значит, я права. Так заткнись и не учи меня жизни, блядь малолетняя! – Миранда как рыба открывала рот, а потом разрыдалась, осев на пол.