Услышала я посреди этого дурдома, звонкий голос ребенка. Мое первое желание было сигануть обратно в море. Потом я все-таки посмотрела на берег. Там стояла маленькая девочка, похожая на куколку, и смотрела на меня синими, как море за спиной, глазами.

– Так ты от чудища сбежала?

– Эмм, – проблеяла я как коза, – нет я просто гуляла.

– Так не бывает, – возмутилось это создание, – люди в море не живут.

– Я живу, – смирилась с действительностью, и все-таки полезла на берег.

При моем желании жабры ушли, а ко мне пришло понимание, что теперь я всегда, когда захочу смогу их отрастить, даже когда пройдут положенные тридцать дней. Мне хотелось в тишине обдумать новую информацию. И придумать что еще можно сделать для своего выживания, но малявка пристала, как банный лист к заднице, и заваливала вопросами.

Когда я скинула ночную рубаху, меня всё-таки ночью украли, и стала её выжимать, девочка тут же отвернулась, прочитав мне лекцию о стыде. Я старалась не слушать, что она там щебечет, пока она не пожелала меня в няньки.

– У тебя есть нянька зачем еще одна?

Девочка вдруг сморщилась, враз став похожей на ребенка и расплакалась. Я стояла ошарашенная, и не знала что делать. Поймите правильно, дети мои давно выросли, и я их детство воспринимаю как ад. Вечное нытье, сопли и проблемы. Внуков я особо своим присутствием не баловала, а тут стоит этакая кукла, и рыдает. Сердце кольнуло от жалости. Нехотя приблизилась, и обняла малявку. Не смотря на мой сырой вид, девочка не успокоилась пока я не стала еще мокрее.

– Няня умерла недавно, – шумно высморкалась в белоснежный платочек девочка.

– И с кем ты живешь? – роясь в черном мокром мешке спросила я.

– Одна, – скромно сказала девочка.

Я повернулась к ребенку:

– Как одна? Такого не бывает, как ты говоришь, чтобы ребёнок твоего возраста, жил один.

Осмотрела чистенькое платьице девочки, её ухоженный вид в целом.

– Няня меня всему всему научила, я сама могу, но мне так скучно.

– А где твои папа с мамой? – не сдавалась я.

– Папа занят, а мама умерла.

– Понятно, – нахмурилась я и чихнула.

– Ой, – всплеснула руками девочка, – ты же можешь застудиться, пошли я напою тебя чаем.

Тут я согласилась, так как тело основательно продрогло.

Дом оказался огромным и тихим. На первый взгляд всё в нем было нормально пока не начинаешь приглядываться, и тогда замечаешь и давно не крашеные стены, и покосившиеся окна.

– Ты давно здесь живешь? – таща на плече свой мешок, спросила я.

– Давно, сколько себя помню.

– А где еду берешь?

– Мне привозят каждую неделю, няня говорила, что папа все оплачивает.

– Почему ты не живешь с папой?

Девочка насупилась и отвернулась, и до самого дома мы шли молча.

В доме пахло чистотой и уютом. Как ни странно, но малышка правда была самостоятельной. Домовито хлопотала на кухне, повязав белый передник, и что-то переставляла на столе.

Мне она показала ванную комнату. Правда ванна здесь имела вид бочки, но было все, что нужно и бегущая из крана теплая вода, и разные мыльно-рыльные принадлежности. Я завернулась в огромное полотенце, больше похожее на одеяло и развесила постиранные панталоны и ночнушку на крюках. Потом пошла в кухню, где меня ждал горячий бульон с мясом птицы, и кружка крепкого взвара, от которого даже язык стянуло.

– Пей, не заболеешь, - со знанием дела, сказала девочка.

– Так как тебя зовут? – спросила я.

– Милинэя, – робко опустила голову.

– Красивое имя, – похвалила я.

– Это мама меня так назвала, – выпрямилась малявка и голосок стал более оживлённым, – папа хотел Горцения, но мама настояла на Милинэя.

– Мама твоя молодец, Милинэя намного красивей Горцении и тебе подходит, ты такая миленькая.