– О, я бы не стала так говорить. Но вот фирмы, занимающиеся сбором металлолома, сильно криминализированы, поэтому покушение и арест Степана, возможно, звенья одной цепи. – Я отпила кофе, собирая воедино полученную информацию. Картинка вырисовывалась неприятная. Для полного счастья не хватало лишь одного, и я спросила:

– Степан не планировал в ближайшее время податься в политику?

– Да. На следующий год он хотел баллотироваться в областную думу, – подтвердила мою догадку Лариса.

– Полный набор, – вздохнула я.

– Тебе что-то не нравится? – проговорила Лариса, напряженно заглядывая мне в глаза. – Ты что, отказываешься? Я же останусь совсем одна! Я заплачу больше!

– Нет, не в этом дело. Я от контракта не отказываюсь, – возразила я, – просто предвижу много сложностей. – Я подняла со стола ирис и понюхала его.

– Украла на клумбе перед администрацией, – улыбнулась невесело Неделькина. – Хотела прийти с розой, а на пути ни одного цветочного магазина не попалось. Уже забыла. И вдруг как вспомню! А рядом только клумба. Сорвала – и ходу.

– Отчаянный поступок, – согласилась я. – Кстати, почему ты говоришь, что останешься совсем одна? А родители?

– К родителям я не могу, – совсем сникла она. – Родителям Степа не нравится. Считают его хапугой, вором. Когда мы поженились, они даже на свадьбу не пришли. А мать сказала, что меня из-за муженька бандиты прихлопнут. Похоже, ее пророчество сбывается. Я им даже не сказала, что на меня напали и что Степан в тюрьме, а то бы такой вой подняли.

– Все клиенты, которых я охраняла, выжили, – сказала я, чтобы поднять боевой дух Неделькиной.

Отчаяние – не лучший спутник в нашем сотрудничестве. Клиент в первую очередь сам должен хотеть выжить и прилагать к этому все усилия. Моя же задача – грамотно помогать ему.

– Надеюсь, я тоже выживу, – робко улыбнулась Лариса, – ведь я должна родить ребенка.

– Все будет хорошо, – уверенно произнесла я, накрыв своей ладонью ее ладонь и легонько сжав.

– Иногда так страшно становится, – проронила Лариса, опустила голову и смахнула со щеки слезу, полагая, что я этого не заметила.

– Вы виделись с мужем в тюрьме?

– А? – встрепенулась Неделькина. – Нет, следователь не дает разрешение, пока идет следствие. Думают, наверно, что я ему напильник в батоне передам.

– А кто следствие ведет? – осведомилась я, надеясь услышать знакомую фамилию.

– Серегин какой-то, – Лариса полезла в сумочку. – Я где-то записывала, да, вот – Серегин Иннокентий Афанасьевич.

– Нет, такого не знаю. Ну, это ничего, – спокойно сказала я и, показав на циферблат своих часов, предложила: – Уже почти одиннадцать, давай сейчас я отвезу тебя домой, а с завтрашнего дня начнем решительные действия по вызволению Степана из тюрьмы.

– Это что, возможно? – Неделькина посмотрела на меня с надеждой и так, что мне лишь оставалось ответить:

– Конечно, как раз плюнуть. Он же не виноват, и я докажу это. Как – не скажу, потому что это профессиональный секрет.

Воодушевленная Неделькина замахала официантке руками.

– Сюда, сюда! Дайте нам счет!

Я полезла за бумажником, но Лариса остановила, выразив желание заплатить за ужин.

Покинув кафе, мы подошли к моему «Фольксвагену».

– Прикольная машина, – похвалила Лариса.

Сама-то она сегодня ехала в кафе на такси и прогулялась немного по центру. Я велела ей никогда так больше не делать, а пользоваться исключительно услугами личного шофера. Лариса послушно кивнула, а потом заметила, что шофер не ее, а мужа и он ей не нравится. Отвратительный тип.

– Неужели настолько? – спросила я, открывая дверцу машины.

– Аж мурашки по коже, – передернула плечами Лариса, потом аккуратно, бочком втиснулась в машину, уселась.