– Трое на одного. Как-то несправедливо, вы не находите?

– Жизнь вообще несправедливая штука, Джек, – грустно улыбнулся судья. – Но мне повезло. Я прожил жизнь уважаемым человеком. Мне не о чём сожалеть.

Жора с удовольствием смотрел на этого мужчину. Чёрта лысого это игра! Ни один сервер не сгенерит такого вот настоящего мужика, который, даже зная, что жить ему осталось не больше часа, будет молча делать своё дело. Чёрта лысого! Он оглядел пустой кабинет, соседний стол с небрежно разбросанными на нём бумагами. Кто-то явно спешил унести свою драгоценную жопку подальше от конфликта.

А напротив судья Твид. А на вид ведь и не скажешь, что такой вот железный мужик. Жора знал подобных людей. Из тех, кто никогда не предаст, не струсит. Будет до конца переть напролом, ни на шаг не отступая от собственных принципов. Таких обычно в итоге или переводят в какой-нибудь замшелый гарнизон, или съедают подлые и беспринципные. Рэд выглянул в окно. Хрен с ними, с трупами. Валялись полдня, и ещё час поваляются, не сгниют. Он перевёл предохранитель Маузера, приоткрыл затвор, стараясь, чтобы патрон не вылетел, как утром. Подошёл к столу судьи, со стуком поставил приклад на пол и посмотрел Роджеру в глаза.

– Где мне встать? – коротко спросил он.

Через пять минут Жора торопливо снимал маску с пунцового лица. Его разбирал неудержимый, до слёз, всепроникающий нервный хохот. Так бывало раньше, после стычек. Когда чувствуешь, как смерть прошла совсем рядом, едва не задев тебя своей поношенной плащ-палаткой. Тогда бойцов до слёз смешила любая мелочь. Помнится, порванный пулей кроссовок заставил их безостановочно колотиться от хохота не меньше пяти минут.

Вот и сейчас Сицкий не меньше двух минут без сил валялся по горло в силикагели и ржал. Отсмеявшись, он не стал даже вытираться, прошлёпал босыми ногами в ванную, открыл душ, с громким вдохом скользнул под ледяную воду, и только тогда смог хоть немного успокоиться. Потом всё равно минут десять время от времени нервно улыбался. Да, давно он так не волновался, давно.

Наконец, нервы пришли в норму, настроение стабилизировалось. Жора прошёл на кухню и проверил мобильник. Пять пропущенных. И все от Кулика.

– Алё, Злобный, ты мне звонил?

– Дозвонишься до тебя, как же. Как умчался в свою прерию, так с концами.

– Да. Мне везёт. А ты когда в Техас?

– Блин, Жора! Не всем же быть отличниками боевой и физической. Кому-то надо и стоять вторым в очереди за ништяками. Так что раньше двадцатого вряд ли. И так уже три литра раздал, чтобы не особо тормозили.

– Двадцатого… – недовольно протянул Георгий. – Я двадцатого знаешь, где буду? В Педрас-Неграс. Не, ты не подумай, это город так называется. Мексиканский.

– Это где ты мышь видел?

– Ага. Ради неё и иду.

В трубке коротко и довольно хохотнули, затем секунду царило молчание, наконец Кулик осторожно произнёс:

– Ты, Рэд, конечно, мужик рисковый. Но я бы на твоём месте в город с таким названием не особо торопился. Исключительно в целях анальной безопасности.

– Да иди ты! – притворно ругнулся Сицкий. – Это, между прочим, «Чёрные камни» на испанском.

– Ну-ну. Камни. Конечно камни. Кстати, а клёв на Чёрных камнях есть? Или надо к Белой скале ехать?

– Идиот, – Георгий прокомментировал глупую шутку голосом Папанова.

– Знаю, знаю. Дитям мороженое, бабе цветы. Кстати, а ты чего такой весёлый? Плантацию с негритянками прикупил?

– Если бы. Сейчас расскажу, оборжёшься.

Минут пять в полной тишине Жора описывал случай в Плезантвилле. Наконец, еле сдерживаясь от подступающего смеха, перешёл к эндшпилю истории.

– И только я поинтересовался возможным боевым порядком, как открывается дверь, и в кабинет входят они. Трое, как и описывали, Все с револьверными сбруями. Двое сразу дверь перекрыли, а третий шагает чуть не строевым, как по плацу.