– Срежем прямо по стадиону! – словно читая мои мысли, крикнул через правое плечо друг. – Через десять минут будем на месте!

Десять? От этой цифры защемило сердце. Надеюсь, мы успеем…

Ещё издали, когда до музея оставалось около километра, я понял, что всё очень плохо. Множество столбов черного дыма говорило о том, что на месте «Надежды» пылает пожар. Странно, там де сплошной металл, гореть нечему. Может у сергианцев появилось новое вооружение, отличное от их энергетических пушек.

Да плевать, сейчас главное – мои родные! Выжили? Там наверное сейчас настоящий ад. Пекло.

Первый кордон милиции мы проскочили, потому что никто не ожидал, что кто-то выскочит на мопеде из ворот, ведущих на стадион. А вот на втором наш заезд закончился. Единственная дорога оказалась перекрыта броневиками. Неудивительно, ведь дальше начиналось свободное пространство, не защищённое куполом.

– Всё, приехали! – крикнул Дмитрий, останавливаясь. Но тут же добавил: – Странно, что они стоят бортами поперёк дороги. Словно не врага встречают, а блокируют выезд!

– Эй! Вы как здесь оказались?! – с черной городской брони на асфальт спрыгнул здоровенный боец в черном же камуфляже. Ого, да это же из комендатуры, к тому же целый капитан. Считай старший офицер, если сравнивать с общевойсковыми званиями.

– Товарищ капитан, у меня там родители, сестрёнка! – соскочив с мопеда, я двинулся навстречу воину.

– Не у тебя одного, парень. – как-то глухо произнес офицер, и его глаза налились такой яростью, что я сразу понял – всё плохо.

– Дайте хотя бы посмотреть. – мой голос невольно дрогнул.

– А не на что смотреть, парень. Нет больше «Надежды». Осталась лишь месть.

– Товарищ капитан. – мне не хотелось верить в услышанное. – Хочу увидеть это. Все равно же прорвусь, не здесь, так через парковую зону.

– Зудилов, покажи юноше, что осталось от музея и прилегающего парка! – крикнул капитан, повернувшись к бронетранспортёру. При этом он неуловимым движением умудрился ухватить меня за запястье, видимо для того, чтобы я не наделал глупостей.

– Командир, велено не пускать гражданских, пока спасатели не осмотрят всё. – раздался грубый мужской бас, усиленный динамиками, и над боевой машиной показалась головная часть мехбота.

– У него в «Надежде» все родные были. – голос капитана стал холоден, словно лёд. – Просто поднимется на броню, посмотрит.

Взобравшись по высокому, в полтора метра, колесу, я с помощью скоб подтянулся выше, и наконец оказался на крыше бронетранспортера. В другое время стал бы разглядывать боевую машину, но сейчас мой взор устремился в даль, на то место, откуда поднимались чёрные дымы…

Десятки огромных воронок, превративших красивейшее на Пятой колонии место в подобие отвала при угольном карьере. Ни асфальтированных дорожек, ни вечно цветущих клумб, ни «Надежды». Мертвая, чадящая едким дымом земля.

– Это не сергианцы, парень. – раздалось за моей спиной. Повернувшись, я увидел капитана и Диму, стоявшего правее, у самой орудийной башни.

– Тогда кто? – почти в голос произнесли мы с другом.

– Те, от кого мы так долго ждали вестей. Земляне. Они оказались коварнее, чем наш исконный враг.

Дорогу назад я помнил смутно. Вроде нас остановили на первом кардоне, но быстро отпустили, узнав, кто мы такие. Затем мы приехали ко мне домой, и мои последние надежды на то, что родные живы, почти исчезли. Там было пусто. Не раздавался смех сестрёнки, не было маминого – как прошёл день, сынок? Отец не позвал к дяде на выходные, отметить по-мужски сдачу экзамена. Тишина…

– Идем со мной. – приказным тоном произнёс Дмитрий. – Побудешь у нас, пока твой брат не объявится. Нельзя тебе сейчас оставаться одному.