– На Марсе, на совещании вы предполагали, что на Титане мог возникнуть бунт. Возможно, причинение умышленного вреда имуществу колонии, – ответил я.

– Хорошо, садитесь. Итак, наш инженер думает, что в колонии бунт, – смотря на военных командиров произнес Бейкерс. Те сидели и дурачились, как дети. – Господа, каков будет ваш адекватный ответ, если на Титане бунт? – хохот сменился отупевшими молчаливыми взглядами. – На этот вопрос мне ответит, может быть, номер 14.37?

Отвечать встал здоровенный мужик, визуально еще более огромный чем Вован.

– По нашим инструкциям, мы вправе применить любые методы воздействия для устранения волнений.

– Что, вы войдете и будете стрелять по непокорным? – удивленно произнес Бейкерс.

– Никак нет, сэр! Если нет угрозы жизни солдатам и остальному составу, то будет достаточно изолировать особо ярых. Остальная масса тут же угомонится. К тому же, с учетом нашего контингента, думаю, люди быстро осознают степень последствий своих действий. Они сдадут зачинщиков – и проблема будет решена.

– Спасибо, можете сесть.

– Военные, а какие деликатные, – удивился Семен. – Реальность такова: половина колонии в этом случае сядет за подобное в тюрьму лет на десять, третья часть отправится в урнах в космос с простреленными головами, остальные будут работать за еду тоже лет десять на испытательном сроке.

– Откуда такие познания? – повернувшись к Семе, любопытствовал я.

– Как откуда? Я же говорил, что психолог. Часто ко мне захаживают вояки, душу изливают! У нас же, как у врачей и священников, тайна. Они знают, что мы никогда ничего официально не расскажем никому. Вот и плачут: как трудно им живется, сколько арестовано, сколько убито. Эх, чего говорить…

– Американцы вылетят на шаттлах к климатическим спутникам и произведут обновление ПО согласно новым требованиям руководства, – зачитывал Бейкерс. Теперь касаемо

озеленения, – зал тихо посмеивался. – Ничего не вижу смешного, – одернул Бейкерс, – естественная выработка кислорода – это одна из самых приоритетных наших задач. Климат там должен быть, как на Земле, и мы это сделаем. Номер 12.27, встаньте, – обратился Бейкерс к Олегу. – Вам предоставлена научная лаборатория, где вы будете заниматься опытами и описывать происходящее. Вам ясно?

– Д–д–да, – кивая головой, ответил Олег.

Еле удерживаясь от смеха, Вадя стукнул того по ноге.

– Видел бы ты свое лицо, как будто в штаны отложил!

Олег демонстративно отвернул голову.

– Более не смею никого задерживать, – подвел черту Бейкерс. – Все свободны до послезавтра.

– Ох, неужели! – выпучив глаза от радости, вскрикнул Вадим. – Ребята, сегодня вечером собираемся у меня в каюте, я кое–что припас для такого вечерка!

– Я надеюсь, это не наркотики, Вадим? А то от тебя можно чего угодно ожидать. – предположил Олег.

– Нет, Олежа, лучше! Бутылочка коньяка, доставшаяся мне от отца. Ей лет больше, чем любому из нас. Посидим, поболтаем о жизни.

– Я поражен, Вадим. Думал, вы скажете нажремся. – не успокаивался ботаник протирая очки.

– Говорил же, Олег, злой ты, – надулся Вадя.

– Ладно, кто куда, а я в бассейн, – встав с места, сказал я. – Поплаваю.

– А я, пожалуй, в каюту, – тихо произнес Семен, – интересную книгу читать начал: «Космос и Мы». Пока не дочитаю, не угомонюсь.

Чтобы попасть к бассейну, я прошел по узкому коридору.

Я шел и рассматривал монументальные картины, изображавшие апокалиптические сцены. На некоторых из них красовались белоснежные взрывающиеся шары, а на других – причудливое и невероятное соединение частей человеческих тел, растений и животных, которое являло зрителю множество фантастических монстров преисподней. Две или три картины содержали одни только символы, абсолютно не ясные стороннему наблюдателю.