С тех пор встречи их стали частыми, они любили вечерами прогуливаться по зелёному лугу и купаться в ключевом озере. Огонёк была девушкой на выданье. Мать подыскивала ей жениха, только девушке никто не нравился, а вот Миколка – другое дело, хотя он и был младше её почти на пять лет.

Отношения их стали углубляться, и однажды Огонёк поняла, что носит дитя под сердцем от любимого человека. Насчёт свадьбы разговора у них не было. Родители Миколы ничего не знали, считали, что он ещё молодой для семьи.

И пришлось Огоньку повиниться перед своей Мамой о возникшей проблеме. Не приняла Мать дочь непутёвую:

– Нагуляла, вот теперь сама и выкарабкивайся! – и, во избежание позора, выставила дочь за дверь.

Приютил девушку дядька Пантюха:

– Обустраивайся, места всем хватит, думаю, потихоньку проживём. Ты, главное, дитё береги.

Так и осталась Огонёк жить у дядьки. Работу никто не отменял: она продолжала возить молоко и товар, топить печи и торговать. Домой возвращалась уж затемно. Наступила зима, пересудов про неё было много, но она не слушала. Её беспокоило лишь то, что родные от неё отвернулись, и Микола не объявлялся.

Стояли лютые морозы, дороги занесены, а ей придумалось рожать. Дядька Пантюха весь извёлся:

– Как ты доберёшься до лечебницы? Лошадь совхозную не дадут, да и ей не пройти будет, вишь, как метёт.

– Ничего, Дядюшка, дойду. Я не одна, со мной моё дитё, – ответила Огонёк, накинув старую дядькину пальтуху. Своя одежда не сходилась на животе.

Дорога оказалась непроходимой. Огонёк кое-как барахталась по сугробам, боль нарастала.

– Господи, помоги, прости мою душу грешную! Не по злобе, а по любви получилось, я и так уже пострадала – все от меня отвернулись. Не ради себя прошу, ради дитя неродившегося – согрей моё тело и дай мне силы всё вынести!

Мороз крепчал, совсем темно стало, силы были на исходе, а идти ещё нужно двенадцать вёрст. Боль стала невыносимой. Огонёк, корчась от боли, упала в сугроб:

– Сейчас немного отдохну и мы с тобой дальше пойдём, потерпи, маленький. Родишься, имя тебе дам светлое, да доброе, а когда подрастёшь, сильным богатырём станешь, защитником моим будешь. Ещё немного, ещё чуть-чуть, и скоро уже дойдём.

Нашли её недалеко от клиники, саму выходили, а ребёнка спасти не удалось.

– Это Кара Небесная тебе за то, что в подоле принесла, Род наш опозорила. Теперь тебе с этим грехом жить, вовек не отмоешься, кому ты теперь будешь нужна?! – ворчала Мать, поглядывая на измученную дочь.

– Мам, а мам, ты слышишь меня?

– Кто здесь? – Огонёк лежала в бреду уже несколько дней.

– Мам, это я, твой сынок. Помнишь, ты хотела меня назвать добрым, светлым именем? Ты уже придумала его! Давай, я буду Лучиком, хорошее имя, правда? Я буду тебя согревать, когда тебе будет холодно. Буду освещать твой путь, чтобы ты не заблудилась. Буду защищать, окутывая тебя своей солнечной любовью. Правда здорово я придумал? Мам, очнись! Тебе пора вставать и накрывать на стол. Видишь, сваты едут?

Огонёк открыла глаза, перед ней стоял Микола, неуклюже так стоял, шапку в руках мял.

– Ты, прости меня, Огонёк! – он упал в ноги девушки.

– Не было меня в деревне, на вырубки меня отправили. Я ничего не знал, моя ты будешь, жди сватов.

Свадьбу сыграли славную. Свёкр со Свекровью душевно приняли невестку, они оказались очень добрыми людьми. И жизнь началась семейная.

– Мам, давай с тобой поиграем, я буду прятаться, а ты меня искать. Чтобы тебе было не тяжело, я буду поддаваться, хорошо?

– Огонёк, проснись, проснись, тебе опять снится тот же сон? – муж тормошил её за плечо. – Пора уже отпустить, скоро тебе рожать, думай о хорошем.