– Ну что ж… – Отец Клемент сел напротив. Повисла тишина. – Ты не представляешь, как тяжело бороться с суевериями людей. Снова вспоминают оборотней, колдунов. Того и гляди, ведьмы с волхвами объявятся. – Священник поставил локти на стол и положил голову на тыльные стороны кистей. – Есть только один Бог. Только Он определяет, что, кому и для чего делать. Неисповедимы пути его.

Тимофей слушал, не перебивая. Ему повезло: он встречался с существами, давно ставшими героями сказок и легенд, но как объяснить это отцу Клементу, Тимофей не знал. Поэтому предпочёл оставить всё как есть.

В конце концов он распрощался с отцом Клементом, получил благословение, пообещал зайти через день-другой для проверки раны и отравился домой, весело посматривая на Горыню, радостно скакавшим рядом с Тимофеевыми ногами.

Первым делом Тимофей завёл Горыню в хлев, бросив «привет!» хлевному, и побежал в дом сообщить матери о своём возвращении. Стремительно ворвавшись в дом, Тимофей от неожиданности застыл на месте.

Отца не должно было быть дома, а он… Он сидел за столом и смотрел на Тимофея. Мальчик сразу смешался.

– Тимофей! – воскликнула мама и подбежала к сыну.

Обняла его, поцеловала, потрепала по голове. Она уже даже и не знала, как приласкать сына. Тимофей очень радовался, но очень боялся проявить свои чувства при отце. Кто же знает, как он может отреагировать?

Отец поднялся из-за стола. Тимофей инстинктивно прижал к себе больную руку и напрягся.

– Ну, здравствуй. – Отец улыбнулся и подошёл. – Избавился от хвори?

Язык Тимофея никак не хотел шевелиться, поэтому он просто показал перевязанную руку.

– Вижу, вижу. Не слепой. – Отец явно немного обиделся, не получив словесного ответа.

Он неожиданно быстро подошел и поднял руку. Тимофей с трудом заставил себя не зажмуриться. Но рука отца лишь легла ему на голову и слегка растрепала волосы. Такое поведение было сродни удару грома.

– Не боись. Я, конечно, считал тебя трусом и доходягой. Но в свете некоторых событий я пересмотрел свою точку зрения… Но только немного. – Отец ощерился улыбкой.

Они сели за стол, и мать достала из печи горшок с горячей похлебкой. Тимофей сообщил, что у священника выпил целую кружку отвара, но это не значило, что он отказывался от еды. Когда последний раз он ел? И припомнить-то было трудно, тем более что, валяясь без сознания, поесть не было никакой возможности.

Ели практически молча. Отец несколько раз похвалил похлёбку, а Тимофей его поддержал. Задумавшись, Тимофей потянулся за хлебом забинтованной рукой. Она отозвалась легким уколом и ноющей болью. Тимофей от неожиданности уронил ложку в похлебку и схватился за больную руку.

– Тяжело болезным быть? – без улыбки, с долей участия спросил отец.

Лицо матери перекосило от боли, которую она испытывала вместе со своим сыном.

– Терпи, Тимофеюшка, терпи. Поболит, поболит и пройдёт, – она говорила с ним, как с маленьким неразумным ребенком.

– А, ерунда, – попробовал отмахнуться Тимофей. – Просто всё как-то неожиданно получилось. – Он рассмеялся и потянулся за хлебом здоровой рукой.

Неудобно есть одной рукой – то ложкой ворочай, то хлеб ко рту неси, а ничего, быстро приспособился Тимофей и съел свою порцию быстрее всех, за что с огромной благодарностью (в смысле благодарил он, а не его) получил добавки.

Когда тарелка отца опустела, он одним движением отодвинул от себя грязную посуду, сыто рыгнул, облокотился на стол и внимательно посмотрел на Тимофея.

– Не думал я, что ты не побоишься злобных псов. И как же тебя угораздило на них нарваться?

– Случайно. Я даже не думал про них, когда пошёл прогулять Гор… – сказал, и сразу осёкся. Он же ещё не показывал поросенка отцу.