В кафе пришёл Здоровяк. Спецназовец. Я его сразу разглядела. У нас в основном молодёжь. И всё больше «золотая» или «позолоченная». Ни «цыплята», ни работяги сюда не ходят. Не то чтобы запрещал кто, а как-то исторически так сложилось. Когда я появилась здесь, круг постоянных посетителей уже обозначился. В основном местные, то есть живущие в нашей Колонии, но кое-кто прилетает постоянно из других: из 8-й, 11-й – из так называемых срединных Колоний. В Колониях или учатся, или работают. Чтобы совсем без дела сидели – такого нет. А по вечерам отдыхают. Мест для отдыха много, но разнообразием не отличаются. В каждой Колонии – «море».

Интернета и сетей теперь нет. Нужно как-то общаться непосредственно. Разговаривать. А это для них непривычно. Молчат больше. Даже музыку иногда выключают: не могут решить, какую слушать.

Посетители нашего кафе – молодые и красивые. Богатые, в основном.

Здоровяк эту традицию нарушал, хотя и одет был в костюмчик с иголочки. Годочков ему было далеко за тридцатник, ну и вообще – с такими рожами здесь не ходют. Косметики на лице нет. Это мне даже понравилось. Только наглый до ужаса, сидит, развалившись, и на косые взгляды клиентов – ноль внимания. И, главное, на мой ряд сел. Я виду не подала, что забеспокоилась. Подъехала.

А он мне на меню показывает:

– Что-то не разберу название, написано мелко.

Я наклонилась, он – хвать за руку:

– Поговорить надо.

– Не о чем мне с тобой говорить! – отвечаю шёпотом. – Расплатилась – и всё, разошлись как в море корабли.

– Значит, по-хорошему не хочешь со мной…

– Ни по-хорошему, ни по-плохому!

– Я тебе, Чикен, все каналы перекрою наружу, – шипит.

– Попробуй! – Мне остаётся только делать вид, что я ничего не боюсь.

– Какие-то проблемы? – это Поль сзади подошёл.

– О, нет! – Здоровяк поднялся и потрепал меня по щеке. – Ах, до чего же «цыплёночек» сладенький! Спешу, спешу, не успеваю. В следующий раз обязательно зайду.

– Боже, кто это? – элегантный, как всегда, Поль проводил глазами Здоровяка.

– Да так, один тип. Знакомится.

Я украдкой посмотрела в сторону Лиса. Показалось, или он тоже взглянул на меня? Костюмчик на нём скромнее, чем обычно. И причёска поаккуратнее. Папа бы не одобрил, но, как говорится, всё познаётся в сравнении.

Ой, он сегодня прямо «луч света в тёмном царстве»! Только этот «луч» бледноватый какой-то без макияжа. А потому что не жрёт ничего! Дома можно поесть, так нет, сюда приходит гадость искусственную лопать. Во глазами как сверкнул! Словно мысли мои читает!

– Лиз, ты кого всё время выглядываешь? Бормочешь что-то?

– Смотрю, не нужна ли кому?

– А, ну-ну…

А вечером понесло меня к Алексу. Я тебе про него рассказывала. Про Алекса рассказывать легко. Мы познакомились на концерте в детском доме. Он играл на фортепьяно, а я пела. Никому моё пение было не нужно. Не тот репертуар. Ребята скучали и старались попасть в меня из зала жвачкой. Когда я допела, Алекс вышел из-за фортепьяно и начал аплодировать. «Ты должна учиться петь. Станешь знаменитой певицей!».

А когда я показала свои рисунки, вообще зауважал. Но сказал, что всё-таки пою я лучше, чем рисую. И разбрасываться не стоит. Алекс улыбался – и это было так здорово! В детдоме улыбались редко.

Там, снаружи, никто не обращал внимания кто с кем встречается. Детдом перед войной переполнен был. Слышала, директриса орала на инспекторшу из Службы семьи: «Эта мне зачем? У неё родители живы! Ну и пусть, что семья священника. Везите в интернат обратно! Совсем рехнулись со своими ювенальными законами! Война уже близко! Мне детей кормить скоро нечем будет!»