Чопорная дама привела в ту же комнату ожидания, холл – где проводила чаепитие домуправляющая Михаела Констатни. Оставив одного гостя, старушка вышла. «Многословность не удел для преклонного возраста одиноких людей», – сочувствующе подумал Алексей.

Прошло несколько секунд и Алексей Аврелин услышал тихое приветствие:

– Привет.

Это Евгения. Но … совершенно другая. Волосы были собраны в пучок высоко, чем еще больше выдавали ее измученное сонное лицо и скованную вялость в движениях.

– Седативный препарат. – улыбнувшись вымученной улыбкой, сказала Евгения.

Он принес фиолетовый цветок – колокольчик. Такое проявление участия к ее фантазии цветочным полкам в Звездной комнате несколько обескуражило и удивило.

Ничего не скажешь в таких случаях, когда человек принимает сильнейший антидепрессант. Алексей, подбирая слова, предложил:

– Мы можем перенести встречу на другой день. Когда будешь чувствовать лучше.

– Конечно же, нет! – возразила Евгения: – Это мое одно из лучших состояний, скажем … настроений. Давай поднимемся в квартиру, а то …

Девушка оглядывалась по сторонам, заглянула в пустой коридор.

– Ясно, ясно. Пошли. – согласился Алексей Аврелин. Деревянные ступени скрипели под ногами, когда поднимались вверх по лестнице.

– Я давно привыкла к этому звуку, но сейчас он не радует меня. Прошло уже более года с тех пор как … как вдвоем с ним поднялись по этой лестнице. Тогда мы были счастливы, радовались жизни. Смеялись, не находили себе места от бьющей через край нашей позитивной энергии. Помнится, он на руках переносил меня по ступеням на плече. Но, теперь … это было давно.

Алексей уставился ей в спину, прямую, застывшую, ровную. Она поднималась первой, он – следом за ней. Евгения смогла взять себя в руки. Лишь слезы, заполнившие ее глаза, говорили о мучительной скорби. Она остановилась на первой лестничной площадке, покачнулась. Алексей рванулся вперед, опасаясь, что она упадет.

– Ян упал с этой лестницы. – еще более спокойно сообщила ему Евгения.

Холодной рукой нашла его руку, сжала ее. Молча, бок о бок поднялись и подошли к двери 27 квартиры. Свободной рукой Алексей Аврелин нашарил в кармане штанов Евгении ключ. Но не вставил в замок. Не хотелось открывать дверь. Евгения не повернулась, не прореагировала. Она смотрела прямо перед собой. Все-таки вставил ключ в замок и от этого легкого нажатия дверь приоткрылась.

– Наверно, я не заперла дверь.

Введя ее в квартиру, он закрыл за ними дверь. Они стояли в крохотной прихожей, боясь смотреть друг на друга, боясь заговорить. Что-то притягивало их; внезапное сильное влечение между ними разрасталось подобно цветку, который нес Алексей в фиолетовом горшочке.

Наконец, она нарушила молчание. Не поворачивая головы, заговорила так тихо, что едва разобрал слова:

– Дай мне свое пальто. Я повешу его в шкаф.

Пальто Алексея Аврелина соскользнуло с плеч в ее руки. Она повесила его в шкаф. Сняла свою кофту, повесила рядом.

– Пойди в кухню и присядь. Я приготовлю кофе. – она покачала головой.

Он прошел в кухню, когда повернулся к Евгении – она стояла на том же месте. Он взял ее за руку.

– Заходи, Алексей. Пожалуйста! – сказала она резко, высвободив руку и пятясь перед ним. Нащупав рукой справа дверь в свою комнату, скрылась. Уже на кухне Евгения принесла и положила на стол зеленую тетрадь в твердой обложке. Во время приготовления кофе она неоднократно оглядывалась, улыбаясь. Алексей Аврелин взял тетрадь, поднес к лампе и долго ее разглядывал. Потом раскрыл и стал читать…

– Ага! Ага! «Да» и «Нет» – не к этому ли дневнику сводятся все рассуждения общежития на щекотливые темы?