За пределами Белого города селились люди победнее. Они вынуждены были платить все государственные подати и налоги, в том числе и высокий по тем временам земельный налог, поэтому пространство между современным бульваром и Садовым кольцом называлось «Земляным городом».

Мы зашли в почти сухой полукруглый коллектор, из боковой подключки еле-еле сбегала вода и медленно текла, образовывая себе узенькое русло в скоплении жирной грязи.

– Учебная тревога! Отрабатываем эвакуацию из системы при резком заполнении! – весело крикнул командир. – Балакин, руководи!

Костик подпрыгнул, словно в нём распрямились стальные пружины, и быстро осмотрел нас. В отличие от Владимира лицо его было совершенно серьёзным.

– Построиться по два, друг друга не обгоняем, при необходимости оказываем помощь. За мной, бегом марш!

Отряд бросился в темноту. Костик лихо перемахнул через чёрную поперечную трубу, наподобие плотины перегородившую канал. За ней стояла мёртвая, подёрнутая белесоватой плёнкой вода. Недолго думая, Балакин плюхнулся в неё и ушёл по колено. Не очень торопливо, но уверенно, высоко поднимая ноги, он начал преодолевать подтопленный участок. В желтоватом свете фонарика походка его напоминала походку объевшейся цапли. Я улыбнулся, представив, что вот сейчас он обернётся, а в его зубах будет трепыхаться лягушка. Но вскоре, когда я запнулся обо что-то невидимое и чуть не полетел кубарем, мне стало понятно, почему Балакин идёт так странно. Описав дугу и пытаясь сохранить равновесие, я почувствовал, как кто-то с силой дёрнул меня за туловище назад. Это был мой напарник, бежавший всё это время со мной рядом.

– Давай, не отстаём, – буркнул он мне в ухо.

Мы бежали, выдёргивая ноги из ила, пытаясь предугадать, где под замутнённой Костиком водой может скрываться препятствие в виде бетонного блока или порога. Вскоре вода и грязь закончились и отряд очутился в перпендикулярном сухом канале. Костик, подняв руку вверх, остановился.

– Балакин, почему вывел отряд сюда? – спросил замыкавший группу Маклаков.

– Ну а куда ещё-то? Тут же воды не бывает!

– Отставить! Это ты просто знаешь, что тут не бывает воды. А если бы не знал? По каким признакам это можно определить?

Костя осмотрелся по сторонам, соображая, и неуверенно начал:

– На полу песок…

– И что? Могло намыть.

– В песке следы.

– При чем тут следы, это, может, подземный дедушка ходил?

– Не смыло! А! – щёлкнул пальцами экзаменуемый. – Сталактиты! Они не сбиты потоком. Это говорит об отсутствии течения, иначе бы их сбило. Да и на стенах есть, соляные!

Я посмотрел на стены и увидел, что в бетоне кое-где видны проплешины, сквозь которые проступает тёмнобордовая кирпичная кладка с выщербинами. С потолка свисали небольшие белые сталактиты, а из стыков плит каменного лотка прорастали похожие на кровеносные сосуды корешки.

– Верно! – загрохотал Владимир. – Просачивающаяся с поверхности соль формирует в коллекторе натёчные образования. Их низкое расположение свидетельствует об отсутствии здесь периодического водного потока.

Мы шли по белому сухому песку. Высота коллектора была неравномерной, свод то нависал над нами так, что мы едва не задевали его своими касками, то снова взмывал вверх, поднимаясь на метр и больше. Каждый наш шаг, шорох, слово, оброненное кем-то, многократно повторялись гулким эхом и затихали где-то в неизвестности. Если бы я не услышал, что это коллектор, я принял бы трубу за старинный подземный ход. «Вот она, подземная Москва!» – стучало у меня в висках. В тот момент, проходя с диггерами под городскими улицами, ощущая каждой клеточкой тела тайну неизведанного мной прежде города, я был абсолютно счастлив. Казалось, даже темнота здесь была тёплой и ласковой, как чёрная бархатная бумага, превращавшаяся в умелых руках в иллюстрацию из сказки.