– Наталья Леонидовна, а мы вас сейчас супом накормим. – Татьяна ободряюще ей улыбнулась. – Уважаете ли вы суточные щи?

У Наташи засосало под ложечкой. Весь ее организм, не евший с утра, вдруг со страшной силой зауважал суточные щи.

Она не успела ответить: Татьяна исчезла на кухне. Казалось, прошло не больше минуты – и тарелка уже стояла перед Наташей. Ложка, салфетка, сметана, хлеб – Татьяна накрыла на стол сноровисто и быстро.

– Мама, поешь? Я на тебя тоже разогрела.

– Конечно, разогрела, – буркнула Мария Семёновна. – Разве я на кухне хозяйка? Какое там! Настоящая хозяйка явилась.

– Мама! – укоризненно воззвала Таня.

– Мамочка, ну правда, надо покушать. – Алина прижалась к матери, заглядывая в лицо. Старуха расцвела в улыбке. – Иначе ты исхудаешь и будешь скелет. А ты у нас такая красавица, такая пусечка… Покушай. А я пока тебе карты разложу!

– Не хочу я твоих карт!

– Люди за гадания деньги платят, а у тебя дочь – бесплатный таролог. Карты – это путь в неизведанное!

– Таролог-таролог, дай воды напиться, – попросила Татьяна. – В смысле – морс принеси из кухни.

Алина легко отмахнулась от нее. Было в ее движениях, жестах что-то русалочье, какая-то вялая, тягучая медлительность, и даже рукой она сделала долгое «отстаааааань». И сама она была белая, длинная, будто бескостная. Бледно-голубые глаза навыкате, как у окуня. А вот коротко стриженная шевелюра горела пламенем иранской хны, и этот пожар показался Наташе странно неуместен в сочетании с общей рыбьей природой Алины.

Морс принесла сама Татьяна. Наташа уже доедала щи, орудуя ложкой так живо, будто поленья в топку метала. Ей стало совестно. Вокруг нее шла обыденная чужая жизнь: споры, разговоры, какие-то давние счеты… Ей здесь не было места. Но вот она сидит и уплетает чужую еду, непонятно на каком основании.

– Спасибо за гостеприимство! – Наташа поймала себя на нелепом желании поклониться в пол. – Я пойду, мне пора.

В прихожей Татьяна принялась совать ей деньги, а Наташа принялась их отпихивать. Обе при этом бормотали какую-то чепуху. «– Вы же время рабочее потратили! – Что вы, просто зашла проведать! – Возьмите немедленно! – Да что за глупости, вы меня в неловкое положение ставите! – Нет, это вы меня ставите…»

Бессмысленный этот разговор прервал голос Алины из комнаты.

– Мама, это Меркурий! – капризно говорила она. – Вот, вот, посмотри! Он управляет твоим зодиакальным знаком. Меркурий в Близнецах – это знаешь что означает? Тебе звезды благоволят, мама! Ты – императрица! Вижу мудрость, силу, значимость! Тебе все подвластно! – Голос Алины торжествующе взлетел.

– Тьфу, дурость какая! – Старуха в сердцах сбросила что-то тяжелое со стола. – Кому подвластно? Ты погляди на меня! Профукала деньги, гордость, самоуважение! Да что ты несешь, господи прости… Слушать и то стыдно, а у тебя ведь как-то язык поворачивается это плести…

До них донеслись рыдания.

Татьяна спала с лица и кинулась в комнату. Торопливо зашнуровывая кроссовки, Наташа слышала: «Что ты, мама! Ей-богу, оно того не стоит… Ну хоть щи доешь!»

Она вывалилась из квартиры уставшая, будто вагоны разгружала. Черт понес ее на эти галеры… Пожалела старуху! Все бы ничего, все было бы в порядке, если бы не та самая догадка. Хотелось не просто отмахнуться – шарахнуться от нее, как от слепня. Дело в том, что договор, который досуговый центр «Атлант» заключил с Федосеевой, Наташа отлично помнила. Федосеева оставила подписанные бумажки у нее на столе и слезно просила передать в бухгалтерию. Черным по белому на этих бумажках были пропечатаны паспортные данные.

«Федосеева Марьяна Семёновна».