– Ну, если ты начал пользу измерять, как насчёт твоего Волка? Какую он пользу приносит? Силу свою раздарил, мышей не ловит! Какой он тебе помощник? Шут гороховый! Вот кого надо съесть, всё равно он больше ни на что не годится.

– Как ты смеешь?!– Баюн поднимается. – Он мой друг! Да все твои фэйри и одной его шерстинки не стоят! Он последнюю шкуру отдаст ради нашего мира!

Разозлившийся Баюн – это, доложу вам, зрелище, от которого даже обожравшиеся мухоморов тролли трезвеют. Ссориться с кузеном – последнее дело, но ничего другого мне не остаётся.

– Вот и пора с него шкуру спустить, все прорехи залатаем!

– Замолчи! – Баюн выпускает стальные когти.

Мы уже не сидим рядышком, а стоим друг против друга, и вереск испуганно жмётся к земле под нашими лапами. Рядом оказывается мой тигр. Оттирает меня плечом и рычит на Баюна так, что эхо начинает испуганно заикаться. У драконов научился, не иначе.

Признаться, я уже забыл, каким стремительным становится кузен, если его разозлить. Мой тигр кубарем катится по вереску и врезается в менгир. Камень, тысячи лет мирно стоявший на месте, падает.

– А ну, пш-шёл вон отсюда! – Я замахиваюсь на Баюна. Да, он сильнее, но говорят, что злость удесятеряет силы. Вот и проверим народную мудрость. – И дорогу сюда забудь! Ни капли воды больше не получишь, так и знай!

Баюн шипит в ответ. Плюёт мне под ноги и исчезает в ближайшей тени. Всё-таки не решился на драку. Или не снизошёл.

Прихрамывая, ко мне бредёт тигр. Садится рядом, тычется лбом в плечо.

– Дурень полосатый! – Я опрокидываю его на спину, и он дурашливо машет лапами. – Ну что мне с тобой делать?

– А он у тебя крепкийпарень. У другого бы хребет сломался.

Я поседею с этой рыжей кикиморой, как пить дать, поседею! Тигр при виде Редди откатывается в сторону, садился и принимается вылизываться.

– Кто вам разрешал выходить из пещеры?! – Я оглядываюсь. Туман, оказывается, оторвался от горы и подполз совсем близко, а я и не заметил.

– Так ведь кричали…– Мики стоит рядом с Редди, в огромных глазах тревога. – Мы перепугались.

– Ну и сидели бы тише воды, ниже травы!

– Мы за тебя перепугались.

Мики смотрит себе под ноги, кусая губы. А за ним в оседающем тумане толпятся все остальные. Только моих рук нет. Ну, хоть кто-то не решился приказ нарушить!

– Мы всё слышали, – говорит Редди. – Ты действительно собираешь последних фэйри, чтобы сожрать?

Я осматриваю свою коллекцию. Все настороже: шерсть топорщится, клыки, когти и крылья наготове. Это против меня-то! Смех да и только. Но мне почему-то не смешно.

– Следовало бы, – говорю, – да отравиться боюсь.

В задних рядах кто-то неуверенно хихикает. Редди задумчиво трёт подбородок.

– Ладно, замнём пока. Но явот чего не понимаю: как можно перелицевать целый мир?

– А тебе это и не надо понимать. Впрочем… Вы когда-нибудь видели, как перелицовывают плащ?

Кивает только Мики, остальные недоуменно переглядываются.

– Сначала от верха отпарывают подкладку, – объясняю я. – Потом верх переворачивают так, чтобы менее изношенная сторона оказалась наверху, стала лицевой. А потом снова сшивают. Так вот, чтобы перелицевать мир без глобальных катаклизмов, требуется очень много силы. У нас с кузеном столько нет.

– А подождать, пока магия вернётся, у вас терпежу не хватает? – Редди недобро щурится. – Обязательно чужую силу отнимать?

– Магия не вернётся сама. Так сказал Вселенский Ткач перед тем, как уйти.

– А как её вернуть, он не сказал? – спрашивает Мики.

– Он сказал, что когда придёт время, мы сами поймём, что надо делать. Вот Баюн и придумал этот план – с перелицовкой плаща.

– Глупость придумал, – подаёт голос уриск, самый старый экспонат моей коллекции. Весь седой, с обломанными рогами и треснувшими копытами. Редди он с первого дня невзлюбил, и вот на тебе, спелись! – Если плащ мыши изгрызли, хоть перелицовывай его, хоть не перелицовывай, всё одно, дыры останутся. Надо вернуть магию, тогда мир окрепнет, и мыши об него зубы обломают.