В то время пока я пытался сообразить каким образом дети могут принести мне деньги, пассажиры, покинувшие поезд, уже шли между рядами оборванцев, а кто-то из туристов даже подавал деньги. Уж не знаю, чем я отличался от остальных, но мне показалось, что мой стакан наполнялся гораздо быстрее, чем у других детей. В конце концов, сидя и все также опустив глаза, я увидел перед собой красные сапоги. Поднял взгляд.

Женщина с ярко накрашенными красными губами достала леопардовый кошелек, вынула оттуда несколько купюр и протянула мне. Я взял. Нащупал между этими купюрами еще что-то. Это был нужный мне конверт. Затем я поблагодарил незнакомку кивком головы и больше не поднимал взгляда.

Теперь оставалось дождаться, когда все пассажиры окончательно выйдут с вокзала, а затем отправиться прямиком на склад Аввакума Ионовича. Надеюсь, он заплатит мне достаточно, чтобы купить новую одежду. Хотя тех денег, что дала мне женщина в красном, уже должно хватить на новое приличное пальто и ботинки из кожзама.

Через пятнадцать минут я огляделся и удостоверился в том, что больше никто с вокзала не выходит. Ссыпал мелочь в карман своего нового старого пуховика и последовал примеру детей, которые решили сделать перерыв и оставили свои насиженные места.

– Стоять! – рявкнул вдруг голос из-за спины.

Я обернулся.

Два типичных подшибона. Так мы с Серым и Жендосом называли неопрятных незнакомцев, которые уже были подростками в отличие от нас, и посреди белого дня «подшибали» у прохожих детей деньги. Вот и теперь, кажется, я был одним из тех, кого они выбрали в качестве своей жертвы.

– Стой, я тебе говорю, с-с-с-ука! – не успокаивался прорезавшийся неприятный голос.

Я внимательно посмотрел на неприятелей.

Двое. Крупнее меня. Девятый-десятый класс, я бы сказал. Просто на кулаках мне их не одолеть. Если завладею телом одного из них, то могу очнуться только в больнице, а конверт окажется у этих козлов. Если вообще не потеряется. Что тогда остается? Отдать деньги и лишиться нового пальто? Это еще ладно. Но уж больно не хочется, чтобы эти уроды вышли сухими из воды и продолжали думать, что таким образом зарабатывать — это нормально. Скольких они обули тут, на этом вокзале?

Помню, как мне было обидно еще в прошлой жизни. В детстве. Когда мать отдала мне последние двести рублей, чтобы я купил себе новые футбольные кеды с резиновыми шипами, а я по дороге на рынок наткнулся вот на таких же ушлепков. Они ободрали меня как липку. Вплоть до ремня и часов. Хотя бы поэтому я должен как-то отомстить, а не просто унести ноги.

– Сколько та шлюха дала тебе? – лысый пацан с разорванной когда-то щекой подошел и схватил меня за руку, чтобы я не убежал.

– Давай отведем его в те кусты, Кактус, – шепнул второй. Косоглазый.

– Пошел! – Кактус подтолкнул меня в сторону зарослей.

Пока меня уводили, я успел посмотреть на других попрошаек. Оборванцы разбежались, как испуганные кошки, как только услышали голоса отморозков. Они уже привыкли к местным хулиганам. Мы и сами в свое время выбирали тактику бежать в любой непонятной ситуации. Но не в этот раз.

– Доставай бабки! – процедил Кактус все еще крепко сжимая мою руку и опасливо озираясь.

Мы стояли посреди зарослей. Один из них был сзади, чтобы я не убежал, другой – спереди.

Я не шевелился. Что они мне сделают? Изобьют ребенка? Это…если уж совсем отмороженные.

– Ты че, глухой? – спросил подросток со шрамом и в его руке блеснул маленький перочинный ножик.

Я не выдержал и усмехнулся.

– Ты че? Клоуна во мне увидел, сука?! – рассвирепел он.

– Хочешь проткнуть меня вот этой зубочисткой? – ухмылка не сходила с моего лица.