– Что случилось? – крикнул он, обращаясь к менеджеру.

– Это мошенник. Вызывай подкрепление!

Охранник направил пистолет на меня.

– Да не мистер Блэквуд, а тот, в хранилище!

– Он нас не слышит? – уточнил я.

– Нет, – покачал головой менеджер, – Стекло пуленепробиваемое и звуконепроницаемое. Мистер Блэквуд, вы можете опустить руки.

– Стойте! – Я повернулся к охраннику, чтобы Свенсон не видел, что я тому говорю, – Не опускайте пистолет, держите меня на мушке.

– Что? – Охранник, не понимая, что происходит, переминался с ноги на ногу.

– Не опускайте оружие. Он должен видеть, что вы задержали меня. А теперь закройте дверь!

– Как?

– Да не вы, а менеджер! Я к вам обращаюсь, закрывайте дверь! – почти кричал я, не оборачиваясь.

– Алфред!? – испуганно воскликнул охранник, глядя на менеджера.

Я машинально обернулся. Свенсон стоял вплотную к двери и, положив ладонь на стекло, вперил свой взгляд в упавшего перед ним на колени менеджера.

– Нет! – заорал я, опуская руки, – Стой!

Далее события должны были развиваться молниеносно, но видел я их словно в замедленной сьемке – сначала мимо меня пронеслись две пули, я буквально проводил их взглядом, когда они, вращаясь, пролетали рядом с моим плечом. Затем на стекле, на уровне глаз Свенсона, расцвели два скола, потом я услышал громкие хлопки. Однако удивительнее всего было то, что в обычных обстоятельствах я бы пал ниц, закрывая в ужасе голову, инстинктивно прячась от выстрелов, но в этот момент я, напротив, был абсолютно спокоен. Я взглянул на застывшего во времени охранника, и какая-то неведомая сила двинула меня вперед. Через пару шагов я был уже возле стекла.

Оказавшись здесь, я ощутил то самое чувство, которое настигло меня в комнате тети Дженни, когда на меня вот так же из дверного проема смотрела переродившаяся Сэнди. Тогда я потерял сознание, но сейчас, когда холодная тьма надвинулась на меня, я напротив, видел все предельно четко и ясно. Передо мной от Свенсона к запрокинутой голове менеджера шел поток странного зеленоватого света. Я даже мог различить набор символов, из которых состоял этот свет. Они перемещались, строились в ряды, строки, а затем исчезали в теле человека, стоящего на коленях.

Я взглянул на Свенсона, на его руку, откуда легко преодолевая стекло, шел этот поток и, не колеблясь, перекрыл его своей ладонью, преграждая путь этим комбинациям неведомых знаков.

Ударившись о мою кожу, символы словно выгорали, корчились, разрушая стройные цепочки. Как домино, они били друг друга, превращая поток в разнонаправленные завихрения. Но эти вихри не были хаотичными, они соединялись в красно-коричневые кольца, перестраивались друг за другом и, набирая силу, кружились передо мной. Второй, свободной рукой я насаживал эти кольца на палец и отправлял обратно к тренеру. Мне трудно объяснить, почему я это делал. Словно, кто-то принимал решения за меня. Кто-то куда более мудрый и осведомленный. Это было удивительное зрелище!

Кольца, состоящие из знаков, плавно кружили вдоль потока зеленых символов, истончая его, двигались назад сквозь стекло к тренеру. Тот сначала не замечал это, находясь в трансе, но едва стоило первому завихрению достичь его ладони, как лицо его исказила гримаса боли. Он поднял на меня глаза. Это было удивление, испуг, ярость? Все чувства смешались в одном пронзительном взгляде. Рот его скривился, и он издал протяжный вой. Этого я не слышал из-за стекла, но мог себе представить.

Свенсон одернул руку и перехватил ее выше запястья, а она опала, словно это был сдувшийся шарик. Кожа тренера начала терять свой молодой блеск, его корежило и ломало, он завалился на бок, кося на меня своими полными боли глазами. Кольца вертелись над ним, царапая его, рассекая покровы. Одежда на нем проваливалась, кожа расползалась, обнажая тонкие нити цифрового каркаса, который я раньше не замечал, но теперь он проступал из-под этой омертвевшей оболочки. Это был все тот же набор символов в зеленом спектре, теперь и они хаотично сыпались, высыхали.