– Иван Александрович, налейте себе что-нибудь выпить. Я быстро прочитаю.

– У меня времени только до четырех часов. Никита меня в Москву отправляет.

– Ничего страшного, мы успеем.

Спустя двадцать минут, Дэниел отложил листки с докладом и недоуменно уставился на Серова.

– И когда этот доклад Хрущев собирается обнародовать? – спросил он.

– Смотря что вы имеете в виду. Он его уже зачитал перед делегатами съезда. А они, в свою очередь, зачитали его перед своими партийными организациями.

– А иностранные делегации были на съезде?

– Конечно. От всех коммунистических партий.

– И они получили свои экземпляры доклада?

– Нет. Никита тормознул пока. Он побоялся что и у них в партии начнутся шатания, как у нас.

– Ну, это мы исправим. Так вы говорите, что Хрущев это сделал с вашей подачи?

– Так и есть.

– Иван Александрович! Вы не представляете, что вы сделали! Вы забили первый гвоздь в крышку гроба коммунизма!

– Почему же не представляю? Примерно так я это и оцениваю. И, коль уж наши оценки совпадают, то хотелось бы поговорить о вознаграждении.

– О, это без проблем! Назовите любую сумму.

– Деньги меня не интересуют. Я не бедный человек. Но в Союзе я никогда не смогу пользоваться своим богатством. Я хочу жить здесь, в Англии. Куплю домик в деревне, заведу конюшню, псарню, буду выезжать на охоту…

– Это обязательно у вас будет, Иван Александрович. Но сейчас не самое подходящее время. Наступает решающий момент борьбы между свободой и тоталитаризмом. Вы нам нужны в тылу врага.

– Что за решающий момент?

– Мы готовим в Восточной Европе ряд антикоммунистических переворотов. Ваша задача – не препятствовать им, а, по возможности, помочь.

– Хорошо, но после этого моя просьба будет выполнена?

– При условии, что вы подготовите себе приемника.

– Это можно.

– Прекрасно! Тогда нам осталось обговорить способы связи. Вот возьмите, – Дэниел протянул Серову оторванную половинку трехрублевой банкноты, – вторая половинка будет у моего связного.

Серов положил половинку купюры в портмоне и попросил налить виски.

– Теперь скажите мне Дэниел, – заговорил Серов, разглядывая бокал на свет, падающий из окна, – зачем понадобилось меня разрабатывать?

– Вы имеете в виду инцидент с диадемой?

– Да.

– Это просто дефект исполнителя. Мы запретили этой дуре приближаться к вам. Но она проявила инициативу. Сейчас она под следствием. Лучшее, что ее ждет – посольство в какой-нибудь захолустной африканской стране.

– Ну, тогда на дорожку! – произнес Серов, поднимая бокал.

– На дорожку, Иван Александрович и удачи, – подхватил Мур под звон хрустальных бокалов.

Вечером Серов улетел в Москву.

В это же самое время Дэниел Мур разговаривал на конспиративной квартире со своим агентом Джоном Смитом. Смит во всех подробностях рассказывал о событиях в Портсмуте. Его рассказ не дал Дэниелу ни малейшей подсказки, куда делся Крэбб. Нужно больше информации. Главное выяснить, не захватили ли русские лучшего боевого пловца Великобритании. А если нет, то все должно остаться в тайне.

– Скажи, пока ты ждал Крэбба, ты далеко находился от русского корабля? – уточнил Мур.

– Довольно далеко, – кивнул Смит.

– А ты не заметил какой-нибудь активности русских на палубе?

– Нет. Мне показалось там вообще на палубе никого не было.

– А пузырьки от акваланга: как далеко ты их видел?

– В гавани в это день была рябь, сэр. Уже в футах шестидесяти пузырьков не стало видно.

– А ты не заметил какого-то волнения у Крэбба.

– Наоборот, мне показалось, что он повеселел перед погружением.

– Значит, у тебя нет идей, куда он мог деться?

– Никаких, сэр.

– Хорошо. Теперь скажи, мог Крэбб с кем-то познакомиться в Портсмуте? С кем-то, кто будет его искать?