– Скучно как-то, – вымолвил угрюмо Васька, – делать нечего. Даже на огороде уже ничего не осталось.

– Вон чего, – бодро и уверено отозвалась Надя своим звонким голоском. – Когда на огороде есть что делать, тебя туда не загнать, а теперь, когда с огорода всё убрано, жалуешься, что делать, дескать, нечего.

– Не загнать?! – вмиг ощетинился как сердитый пес задетый Васька. – Больно ты знаешь, может, я больше других в огороде работаю.

– Да, конечно, полно врать. Клавдия Ивановна сколько раз моей маме жаловалась, как тебя заставлять приходится, а ты увиливаешь.

– Что?! – заводился Васька всё больше. Он насупил брови, прищурил глаза и засопел носом, что всегда было у него признаком распаляющегося недовольства. – Выдумываешь ты всё, клевета это!

– Вот и не клевета, – спокойно и уверенно сказала Надя, лишь слегка обернувшись к сидевшему позади нее Ваське.

– А я говорю – клевета! – не в силах утерпеть, Васька вскочил на ноги и теперь, стоя на телеге в полный рост, эмоционально размахивал руками.

– Да ладно, Васек, – вмешался Ваня примирительно, – чего ты заводишься? Если тебе не хватило работы на огороде, то сходи к старому леснику, Мирону Алексеевичу, у него многое еще не убрано. Ленька не спешит, понимаешь…

– К старому Мирону? – переспросил Васька по-прежнему задиристо. – Я не дурак, чтобы к нему ходить. Говорят, у него в доме черти поселились.

– Какие еще черти? – спросил Ваня удивленно.

– Самые настоящие черти, с рогами, хвостом и копытами. Они по дому бегают, копытами топают, мычат и посудой гремят, а сам старик Мирон при этом орет как сумасшедший. Всё это в то время, когда Ленька в бане моется.

– Откуда ты об этом знаешь? – недоверчиво спросила Надя.

– Знаю, тетка Карповна об этом рассказывала, а она на краю деревни живет, неподалеку от Миронова дома. Она сама всё видела и слышала.

– Нет там никаких чертей, – тихо и спокойно сказал Ваня. – Привиделись они Карповне. Чертей вообще на свете нет, их просто люди для книжек выдумали, для историй всяких загадочных.

Прежде чем Васька успел что-то возразить, разговор неожиданно продолжила Надя.

– Нет, их, конечно, нет, но вот однажды я настоящего черта видела.

К ней одним разом повернулись и Ваня, и Колька, и даже Васька снова сел на прежнее место.

– Где это ты его видала? – протянул Васька.

– На вашем огороде, между прочим. Что, не веришь? Я мимо проходила, на ферму шла. Подхожу к изгороди, там, что на задах, вдруг вижу: подсолнухи покачнулись, а ветра никакого нет. Остановилась я, пригляделась внимательно, вдруг из-за подсолнухов кто-то выскочил, такой серый, приземистый, сгорбленный, но быстрый и ловкий. Он подскочил вверх и одним махом перепрыгнул через изгородь, я и охнуть не успела, а он уже умчался прочь, будто по воздуху улетел. Я на него глядела, но ничего рассмотреть не успела, кроме того, что он серый, лохматый и на голове у него будто рог. Я онемела сначала и с места сдвинуться не могла.

– А глаза у него большие? – спросил Колька тихим голосом.

– Он ко мне спиной повернут был. Я его глаз и не видела.

Васька тоже съежился, втянул голову в плечи и настороженно прислушивался к словам Нади. Он беззвучно шевелил губами, невольно нашептывая что-то самому себе.

– Черти из-за войны появились, – сказал Колька, – раньше их не было в наших краях. Черти подлавливают момент, чтобы человека в какое-нибудь лиходейство втянуть, так мне бабуля рассказывала. Черт хитростью человека одурманивает, в свое логово в лесу заманивает и там к черному делу склоняет.

– Чего он на нашем-то огороде объявился? – недоуменно пробубнил Васька. – Мы с чертями не знаемся.