У Кристины перехватило дух. Предполагалось, что циркачи генерируют максимальную энергию во время представления на арене перед публикой. Если «Обскурион» сумел создать такое напряжение прямо здесь, на обочине дороги, без костюмов, реквизитов, света и музыки, то каков же будет эффект под куполом шатра, перед зрителями? Да, если «Обскурион» всегда заканчивает свои шоу именно так, неудивительно, что у них никогда не бывает удалений. Перед таким напором этой яркой, требовательной, пугающей и одновременно захватывающей энергии представления не устоит ни один даже самый утомленный жизнью зритель.

Глянув по сторонам, Кристина увидела, что все циркачи «Колизиона», как и она, не сводили глаз с происходящего. На одном из грилей печально догорал бекон, а нахальный голубь уселся прямо на забытую Кристиной тарелку с тостом и сейчас беспрепятственно клевал хлеб. В глазах циркачей отражались те же трепет, восторг и смущение, которые испытывала Кристина; их «Колизион» внезапно стал казаться сирым и убогим дальним родственником из глухой провинции, который что-то там пытается изобразить в своей самодеятельности, а настоящие профессионалы – вот они, перед ними.

Групповой номер закончился моментом «живой фотографии» – каждый из циркачей замер в своей позе и держал ее несколько долгих мгновений. Впечатляющая человеческая композиция постояла так немного, а затем снова, словно по команде, рассыпалась. Раздались смешки, возгласы и приветствия, наэлектризованная атмосфера разрядилась, напряжение, витавшее в воздухе, спало.

Кристина выдохнула и только сейчас поняла, как была скована все это время.

Весело переговариваясь, циркачи «Обскуриона» потянулись к двум автобусам, боковые панели которых поднялись, превратив их в этакие фуд-траки.

Циркачи «Колизиона», смущенные и подавленные, вернулись к позабытой еде, то и дело бросая взгляды на коллег через дорогу, которые разбредались кто куда с полными тарелками.

– Привет! – услышала Кристина рядом с собой незнакомый голос и повернула голову. Она так засмотрелась на циркачей, что даже не заметила, как к ней подошел улыбчивый светловолосый парень из «Обскуриона». – Можно составить компанию?

– Э… конечно. Только боюсь, пригласить сесть со мной за стол не получится, стульев нет, – ответила Кристина.

– А я все предусмотрел, – с широкой улыбкой сказал парень и приподнял захваченный с собой сложенный раскладной стул.

– Тогда, конечно, садись, – кивнула Кристина. Она не собиралась упускать возможность узнать побольше о другом цирке – и особенно о цирке, с которым им, похоже, придется давать совместное представление.

– Дэнни, – представился парень и протянул руку. – Шут.

Автоматически ее пожимая, Кристина отметила выкрашенные темно-зеленым, почти черным лаком ногти, скользнула взглядом выше, задержавшись на золотых колечках в ушах и ярко-синих – не мистических или нечеловеческих, а просто необычайно ярких – глазах. И только в зрачках словно плескалась живая, сверкающая чернота. Интересно, это только у него так – или у всех артистов «Обскуриона»? Этакая отличительная метка циркача – как серебристое мерцание глаз всех обитателей «Колизиона».

– Шут? – переспросила она. – Это типа клоун?

– Можно и так сказать, – легко согласился Дэнни. Улыбка у него была заразительной, а ярко-синие глаза располагали к себе. – А ты?

– Крис.

Дэнни продолжал на нее смотреть, и Кристина, завороженная движением черноты в зрачках собеседника, запоздало сообразила: он ждет продолжения, она должна назвать не только свое имя, но и роль в цирке. Но что ей ответить? Не рассказывать же совершенно незнакомому человеку всю свою запутанную цирковую историю?