– Милославский! Заснул или что?! Распинают тут тебе, а ты глаза в пустоту вылупил.

Я вздрогнул от громкого окрика участкового, раздавшегося совсем рядом.

– Да нет. Задумался немного о Вашем рассказе. Трогательно очень… Волнительно. Представил все, как на яву.

Походу, выпал из реальности, пока размышлял о доставшейся мне в новой жизни семейке. Ефим Петрович посмотрел в мою сторону с сомнением. Не верилось ему в тонкую душевную организацию Жорика Милославского.

– Ты давай, мыслитель, бери своего одноногого и шуруйте к погосту, пока не стемнело. Я тебе ещё вчера об этом говорил, а ты мои слова проигнорировал. – Приказал Ефим Петрович. Тон у него был такой, сразу отметались любые попытки сопротивления или бунта.

– А куда я то пошурую? – Андрюха взял костыль, лежавший рядом и поднял его, демонстрируя участковому. Видимо, на всякий случай, если тот не понял назначение гипса и смысл слова "перелом".

– Слушай, я вижу хорошо. Ещё лучше слышу. А соображаю вообще на пять с плюсом. Что ты мне тычешь свои ходунки? Я тебе разве сказал, гопака танцевать? Идите и составьте план работ. Мне завтра утром надо его в Воробьевку передать. Вообще не своим делом занимаюсь, так-то. Двух часов вам за глаза. Потом уже прикинем, как всю работу организовать.

– Одноногий… И Вы туда же… – Андрюха, насупившись, упёрся костылем в землю и осторожно принял вертикальное положение. – Ладно Матвей Егорыч дразнит, но Вам должно быть стыдно. Между прочим, серьезная власть…

– Я вот тебе сейчас от лица серьезной власти так выпишу, что все переломы сразу заживут. И прошлые, и нынешние, и даже будущие. Разнылся. Сами эту бучу подняли. Ясно? Никого не заставлял. Спасибо Георгию Аристарховичу скажи. Дюже ему не терпелось со старой церковью возиться. Все. Давайте. Жду отчёт.

Участковый развернулся, а затем двинулся по тропинке вверх.

– И что? – Братец посмотрел на меня, всем своим видом демонстрируя страдание.

Ему точно не хотелось пилить сейчас на другой конец села и бродить среди могил. Ясный перец, он двумя ногами это делает через одно место, а если на костылях, так вообще убьется, на хрен.

– И ничего. Потопали на погост. Сейчас быстро накидаем план работ. Иначе не отстанет, сам ведь понимаешь. Как раз, на обратной дороге можно к Наташке зайти. Ты прав. Нам рассчитывать больше не на кого. Попробую поговорить с девчонкой. Выхода другого все равно не вижу.

Мы с братцем направились следом за участковым. Андрюха что-то бормотал себе под нос. Наверное, возмущался несправедливостью этой жизни. Но потом Переросток внезапно вспомнил, в сторожке осталась заначка Матвея Егорыча в виде бутыли самогона. Эта мысль значительно изменила его настрой. Теперь уже подгонял он меня.

– Слушай, мы не бухать идём. – Предупредил я братца. Хотя, положа руку на сердце, намандился бы с огромным желанием. Устал что-то ото всего.

– Да кто против? Просто я, между прочим, пережил стресс. Мне, между прочим, полезно провести тихий вечер в кругу друзей.

– Андрюх…Очень надеюсь, ты сейчас меня и Матвея Егорыча имел в виду…Мы, если что, на кладбище идём…

– Очень смешно. Да, ты, кстати, прав, Жорик. Надо деда Мотю захватить. Посидим без малолетнего шпиона. Прикинем, как мы твой план будем воплощать в жизнь. А потом, ты к Наташке пойдешь, а я тоже в одно место наведаюсь.

– В какое место? – Довольная рожа Переростка казалась мне очень подозрительной. Что-то задумал, гад. Задницей чую.

– Да так… Ненадолго. Забегу к одному товарищу.

Вот учит меня жизнь, учит… Учит, учит… А я все равно дурак дураком. Надо было тем Андрюхиным словам придать больше значения. А я опять пропустил мимо ушей