А тут наткнулась на текст, почему-то на ткани. Краской. Витиеватые узоры, похожие на иероглифы и ничего не понятно. Вроде буквы шли сверху вниз. Красиво, элегантно, посмотрела:

«Точно язык не выучу», – решила, вглядываясь в закорючки.

Примерно в полгода, уже сидела и перебирала деревянные (!!!) игрушки. Красивую куклу с прической из веревки обтрепанной, лошадку и веер. Теплые даже на вид, сделанные вручную.

Да просто ужас, какой-то!

Я давно поняла: не все хорошо. И мое перерождение прошло с каким-то сбоем. Очень неприятным.

Отсутствие телефонов, благ цивилизации, запахи, одежда.

Тут даже нет туалета!

Если б меня окружали негры, я бы смирилась. Но за этих людей даже обидно стало. Может быть, это какая-то деревня с приверженцами древних традиций? Дремучих, даже.

***

Долго приучала кормилицу к горшку. Она все не могла сообразить, что, если ребенок плачет, его не всегда надо качать. Надо его высадить на горшок. А меня еще и укачивало от ее стараний.

Но горшка не было. И это усложняло задачу. Сошлись на деревянном тазике.

Шизука выкатила глаза, когда я самостоятельно проделала гигиенические процедуры и кивнула ей, разрешив все убрать. Потом пальчиком показала на куклу. Началось обучение языку. Я тыкала, она называла.

Я пыталась повторить.

Со временем дело наладилось, и окружающие перестали меня пугать тарабарщиной. К году я сносно общалась со всеми интересующими меня людьми. Ходила, сама ела ложкой и одевалась.

Кормилица не могла нарадоваться на такого послушного, тихого ребенка. Как только мозг согласился воспринимать мои команды, я старалась не повышать голос без повода и улыбаться всем встречным. Людям нравилось.

Отец и мать стали больше уделять мне времени.

И закрывали глаза на некоторые странности: я могла бегать по кругу, приседать, разговаривать на непонятном языке, рисовать загадочные чертежи. Зарядка и растяжка в исполнении годовасика, наверное, интересное зрелище.

Видя мою тягу к знаниям, кормилица старалась научить меня всему. Но читать и писать она не умела.

Зато запас стихов и сказок был просто огромен. Все – с восточным колоритом. С добавлением слов “император”, “самурай”, “дух”, “семпай”. А наряды людей очень кимоно напоминали.

Я не великий поклонник Азии, но намеки поняла.

***

Со временем нашими занятиями заинтересовалась мать, а потом отец. У них я была первым ребенком, поэтому их не сильно удивило такое быстрое развитее и самостоятельность дочери. Несмотря на это, я старалась палку не перегибать и периодически играла тупенькую. Были опасения, что в этом, придерживающемся старинных традиций, месте, могут найтись охотники на ведьм. Охотно спаливших мое юное дарование.

Мать быстренько нагрузила меня разбором бытового мусора, на мелкий и побольше. Потом из этих камешков и палок она выкладывала картины в саду. Занималась ландшафтным дизайном, и называла это «сад камней».

Мать постоянно находилась дома и что-то мастерила: икебаны, композиции из камней и веток, вышивала одежду, делала картины. От этой женщины веяло спокойствием и непоколебимостью. Даже если горы встанут и пойдут, она сначала дособирает букет, и только потом поддастся панике.

Отца, наоборот, видели крайне редко. Его возвращение сопровождалось пиром и нагоняем служанкам и кухарке.

У семьи, в которой мне посчастливилось или нет родиться, был небольшой частный одноэтажный дом. С парой спален, кухней, ванной и общей комнатой, где все просиживали свои кимоноподобные одежды по вечерам. Одна из комнат – была кабинетом отца, ТАМ ВИСЕЛА ДЛИННАЯ КАТАНА, и стояли стеллажи со свитками. Книг тут не печатали, писали краской и кисточками на отрезках ткани, которые потом скручивали в рулоны. Этакие ковры с историями. У нас бы тоже прижилось, если бы на туалетной бумаге писали анекдоты. Очень похоже.