Неожиданно, на татами уселась Охару Хигасияма – древняя бабушка – пирожочек – хранительница библиотеки и моя негласная наставница. Лицо у нее было бледное, глаза выступали бездонными колодцами.

– Не верь ему, – прошептала Охару. – Он враг. Обманет тебя!

– Охару-сан, что с вами? – протянула к ней руку. Но женщина уже исчезла.

Утром я увидела белую ленту над входом в дом. Охару Хигасияма умерла от старости, сидя за книгой со стихами Кобаяси Иссы.

***

Пояснение:

Кобаяси Исса – японский поэт, мастер хайку. Знаменитое хокку «Улитка» дало название повести братьев Стругацких «Улитка на склоне».

Тихо, тихо ползи,
Улитка, по склону Фудзи
Вверх, до самых высот!

14. 14. От любви до ненависти…

Во дворец меня больше не звали. Наставник приходил в Дом Распустившихся Лилий, где мы составляли планы развития поликлиники и школы. Перечитав мои труды, он удивился и долго хвалил меня. Даже обнял и поцеловал. Подростковые гормоны радостно завопили. Поцелуй был хорош. Если бы не ужасная борода, я бы назвала его прекрасным. Ватару проворно запустил руку мне в кимоно, но я быстро увернулась из объятий.

– Я еще не готова сделать тебя своим покровителем, – выдохнула, переводя дыхание.

– Я думал, у нас другие отношения, – разочарованно сказал Ватару, дышал он тяжело. А глаза пронзали меня насквозь. Его сильное тело влекло непреодолимо.

Но моё прошлое давало о себе знать, хотелось ухаживаний, подарков и внимания. А не постели после первого же поцелуя.

– Не торопись, – попросила я.

Удивительно, но больше решительных действий с его стороны не было.

Вот это был конфуз!

Мы стали просиживать вечерами в моей маленькой комнате, разрабатывая новые проекты и теории. Я объяснила Ватару принципы равенства полов и демократии. Он мне – принцип строительства сейсмически–устойчивых зданий.

После пары недель такого интеллектуального общения, я окончательно поняла, что новых знаков внимания мне не окажут. И я решила его соблазнить.

Я не была уверена в том, что Ватару любит меня. Да и единственная попытка на близость была до невозможности нелепой. Но кумир моего детства умел слушать и уважал меня. Детская влюбленность переросла в любовь. Мне хотелось, чтобы этот человек назвал меня своей женой и ввел в род Мононобе.

Засыпая, я чувствовала в нем родную душу. Открывая глаза, уже ждала встречи. Он был, как супермен на белом коне среди всего этого беспросветного невежества древней страны. Его ум и внимание к моим словам рождали ответную нежность в моей душе.

Сперва я показала, что наставник мне не безразличен. В один из вечеров, разбирая очередную теорему, я «случайно» столкнула свитки на пол. Собирая их, позволила наставнику увидеть голое запястье, край шеи и щиколотку.

– Ах, надеюсь, вы будете благосклонны к моим ошибкам, – с придыхание воскликнула я.

Мононобе Ватару остался равнодушен к инициативе, и руки не распускал.

Смотрела на него теперь только с придыханием и выражением всемирного восхищения. Наставник распрямлял спину и довольно щурился. Речи его становились тягучие, словно мёд.

Последовали две попытки упасть учителю на руки и разлитый чай на кимоно. После того, как Ватару побежал переодеваться к себе домой, я задумалась. Что-то не так. Как дипломированная гейша, я должна складывать сердца мужские в складки своего кимоно, как садовник вишню по осени в корзину. Ученица гейши из меня, все-таки, вышла до неприличия плохая.

Но гормоны громко выли, требуя законную добычу. Мысленно я уже вышла замуж за Ватару и родила ему ребенка, мы создали коалицию просвещенных людей в Ямато и повсюду несли радость образования и прогресса.