– Я всё знаю, можешь ничего не говорить, – произнёс тан и, минуя Леннара, присел у окна на каменную скамью. – Все мысли написаны у тебя на лице.

На тане Локхарте была надета длинная, отороченная мехом роба. На голове его был красиво драпированный шаперон*.

Леннар вскинулся и посмотрел на него.

– Разве все?

Тан устроился поудобнее. Достав из складок одеяния батистовый платок, он высморкался в него и вытер нос.

– Ты ищешь кров, Леннар де Труа, младший сын брата моего шурина и правнук моей бабки, что родом из Труа. И я рад, что ты обратился ко мне. Теперь настали нелёгкие времена. И каждому достойному шотландцу пригодится верная рука, которая в силах удержать меч.

Леннар невольно коснулся рукояти меча.

– Это так, – сказал он, – в трудные времена верные Господу нашему должны стоять на одной стороне.

Тан Локхарт чуть поморщился. Здесь, в Шотландии, кельтские традиции – языческие или христианские – были сильны, как нигде. Непринятые католической церковью ирландские монахи выстроили в Шотландской земле немало монастырей.

Он сам, потомок одного из древнейших кельтских родов, никогда не забывал о своих корнях.

– Добрые люди всегда должны стоять на одной стороне, – ответил он.

– И потому, – продолжил Леннар, сделав вид, что не заметил маленькой поправки в его словах, – те, кому я служу, хотели бы говорить с теми, кому служишь ты.

Тан свёл брови к переносице.

– Я не служу никому! – резко ответил он.

– Прости, мой господин, – ничуть не смущённый, Леннар отвесил поклон, – но те, кому не служу я, всё же хотели бы видеть их.

Тан побарабанил пальцами по каменному подлокотнику.

– Это не такой простой вопрос, – сказал он. – Я впустил тебя в дом, потому что меч тамплиера ценится высоко, как никакой другой. Но боюсь, как бы теперь моё великодушие не обратилось против меня.

– Не обратится, тан Локхарт, – Леннар улыбнулся едва заметно, и тан невольно отметил, что улыбка его не походила на улыбки вельмож – через неё на мир как будто бы проливался небесный свет. – Каждый получит по заслугам. Так решено на небесах давным-давно.

Тан причмокнул губами, выдавая недовольство тем, во что желает впутать его тамплиер.

– А что с моими сыновьями, а, рыцарь поверженного храма? Как они получили по своим делам?

Леннар высоко поднял подбородок.

– Конахт отдал жизнь свою, чтобы выполнить святую миссию, мой господин. Но прежде чем сердце его остановилось, он успел коснуться святынь – то и была лучшая награда для него.

– Лучшая награда… – пробормотал тан. – Он мой сын!

– Не я его убил.

– Не ты… иначе не стоять бы тебе передо мной. Ладно! – хлопнув себя по коленям, тан поднялся на ноги. – Мой младшая дочь проводит тебя в башню, где ты сможешь умыться и отдохнуть. Только смотри… – Тан поманил Леннара пальцем и, понизив голос, произнёс, – не смей и ей морочить голову своими святыми местами! Оставьте наконец в покое моих детей! И чтобы я от тебя не слышал при ней, что Конахт получил по делам! Убью, если причинишь ей боль.

– Я всё понимаю, – Леннар опустил глаза, – вы любите её.

– Да. Кенна! – крикнул тан. – Кенна, где тебя носит, забери тебя трау**!

Несколько секунд в комнате стояла тишина. Затем за дверью послышались шорох парчи и негромкие шаги.

На лестнице показалась девушка невысокого роста, длинные рыжие волосы которой были слегка припечены сзади горячими щипцами.

Костюм её был скроен на мальчишеский лад и состоял из рубашки до самых икр с длинными узкими рукавами и более короткого блио. И та, и другая части одежды были изготовлены из дорогого сукна, и по краям отделаны изысканным шитьём. Тонкую талию подчёркивал широкий пояс, украшенный самоцветами. Из-под рубашки виднелись вышитые же полусапожки, и на голове лежала бархатная шапочка. Плечи покрывал шёлковый плащ, подбитый пушистым мехом, а рукава поддерживали золотые браслеты. На груди плащ украшала изящная застёжка.