– Ага, – Лиля кивнула, – я о них узнала через МУР. Никто никакой связи не видит, никаких параллелей не проводит. Дела уголовные расследуются автономно, никто их объединять не собирается. Одно убийство совершено 3 сентября, второе 29 сентября. В разных районах Москвы. Первое на парковке на Ленинградском проспекте около двух часов ночи. Второе около девяти вчера во дворе многоэтажного дома на Ленинском, почти у самой МКАД, там стройки везде и дом новый, лишь наполовину заселен, квартиры не раскуплены.

– А кто убит?

– Первая жертва – сын богатых родителей, некто Василий Саянов, девятнадцатилетний студент.

– Как и этот Фархад-водитель.

– Ну что ты, нет. Саянов в Лондоне учился. Потом вернулся, поступал в театральный вуз, но не прошел, попал в сентябре на какие-то актерские курсы. А 3 сентября его убили в собственной машине «Инфинити» – два выстрела с близкого расстояния в упор.

– А вторая жертва?

– Некая Анна Левченко двадцати семи лет, известный блогер. Писала на разные актуальные темы, иногда политические. Участвовала в митингах и пикетах. Ее тоже застрелили в ее собственной машине «Кашкай». Два выстрела в упор с близкого расстояния. Причем заметь – в доме том, на Ленинском, она не проживала, она в Кузьминках жила, с матерью и бабушкой.

– С шофером Фархадом вроде как ничего общего у этих людей.

– Вот именно. Ничего общего. Хотя я пока не проверяла, – Лиля открыла новый файл, – лишь две вещи все это объединяет, пусть и очень шатко.

– Какие?

– И Саянов и Левченко убиты из пистолета «ТТ». И в их машинах гильз тоже стреляных от пистолета не найдено. Хотя по всему гильзы в таком малом закрытом пространстве, как автомобиль, должны были быть. Если только кто-то их специально не забрал, чтобы усложнить идентификацию оружия.

– А ты в МУРе с кем-то из бывших коллег связывалась после убийства на аллее? – спросила Катя.

– Нет. Тут и в главке-то нашем областном мало кто этим убийством заинтересовался. Никто из начальства не приехал. Следователь, я и наши из отдела – вот и вся опергруппа. Водитель-гастарбайтер… Цаца не великая.

– И я на это убийство обратила внимание лишь потому, что оно тут у вас в Прибрежном и ты теперь здесь. Как повод, – вздохнула Катя. – Только это тебя настораживает?

– Только это пока. А проверять будет непросто.

– Почему?

– Ну эта девушка, Евгения Савина, хозяйка машины «Ауди», она вроде вообще никто – мужнина жена, нигде не работает. Но, как я узнала, она племянница госпожи Лопыревой.

– Кого? – спросила Катя.

– Раиса Павловна Лопырева – дама, приближенная к политике. Порой по телику мелькает.

– Видела ее как-то по телевизору. Так Савина ее племянница?

– И падчерица одновременно. Потому что эта ее тетка Лопырева сейчас замужем за ее отцом – Кочергиным.

Катя откинулась на спинку стула.

– Девичья фамилия Евгении – Кочергина?

– Да, а что?

– У тебя есть ее фотография?

– Видеозапись допроса, она же сюда ко мне приезжала, а у нас тут камеры, сама знаешь. – Лиля нашла в ноутбуке новый файл.

Катя смотрела на кадры видеозаписи.

Хрупкая блондинка в синем платье из кашемира с дорогой сумкой.

Вот она сидит на этом самом стуле в кабинете Лили Белоручки. Звук отключен.

– Хочешь прослушать ее допрос? – спросила Лиля. – А что тебя в ней так заинтересовало-то?

Блондинка отвечает серьезно и обстоятельно. Вот она качает головой, убирает со лба упавшую челку.

Жест – такой знакомый, из прошлого…

Черты лица – повзрослевшего…

Мираж?

– Женя Кочергина, – медленно произнесла Катя. – Слушай, она хромает, да?

– Точно хромает. Ходит так, припадая. Вроде симпатичная молодая женщина, а вот с ногой…