– Я, – Верка шагнула на передний план.

Полицейские с сомнением оглядели закутанную в одеяло массивную фигуру

– Разрешите документы.

– Да, да, конечно, – Верка, путаясь в одеяле, прошла в комнату.

Через минуту она вернулась оттуда с паспортом.

– Так, так, гражданка, значит, Солнышкина Вера Михайловна. Прописаны и проживаете на данной жилплощади?

– Мне ее никто не давал, я ее у бывшего мужа отсудила. Когтями вырвала, зубами выгрызла.

– Прописаны и проживаете здесь? – повторный вопрос прозвучал строже.

– Так точно.

– Кто еще с вами проживает?

– Сын. Никита.

– Где он находится в настоящее время?

Веркины глаза округлились от ужаса.

– Где?! Никита?! Сынок! – с громким криком, путаясь в одеяле, Верка ринулась в детскую.

Она выскочила оттуда через секунду, дико озираясь.

– Где Никита? Его нет! Найдите его!

Верка вцепилась в ближайшего к ней полицейского и принялась трясти его за грудки.

– Его нет! Его нет! Сынок! – повторяла Верка, теперь она обращалась преимущественно к небесам.

Верка отпустила полицейского и сделала попытку прорваться к двери, но дорогу ей преградил второй страж порядка. И очень хорошо сделал. Я уже представила, как растрепанная Верка в одеяле несется по улице с криком: «Никита! Мама идет к тебе!»

– Совсем сдурела, – покачала головой Любочка.

– Вер, ты что забыла? Я же вчера забрала Никитку.

Верка уставилась на меня невидящим взглядом.

– Гражданочки, давайте по-порядку. Вы, – полицейский еще раз заглянул в Веркин паспорт. – Солнышкина Вера Михайловна, вы подтверждаете, что эта гражданка, – он указал на меня. – Накануне увела вашего сына?

– Никто его не уводил, – возмутилась я. – Он сам шел.

Верка на некоторое время задумалась, потом кивнула.

– Так, так, – полицейский постучал ногтем по Веркиному паспорту.

– Верка, приди в себя! – не выдержала я. – Или меня сейчас арестуют за похищение твоего ребенка.

– Да? Почему?

– Вера, ты помнишь, что вчера он попросился к нам с ночевкой и ты его отпустила?

– Да, помню.

– Так чего ты тут представление устроила?

– Забыла.

Полицейские поглядывали на Верку все с большим недоверием.

– А вы кто? – наконец один из них обратился к нам с Любашей.

– Сестра, – лучезарно улыбаясь, проворковала Любаша.

– Подруга, – буркнула я.

– Может быть пройдем на кухню, выпьем чаю, спокойно все обсудим, – продолжая улыбаться, предложила Любочка. – А Вера Михайловна пока приведет себя в порядок.

– Нет! – взвизгнула Верка, – одна я здесь не останусь!

– Нам признаться, тоже некогда рассиживаться, – строго сказал старший. – Кто из вас Боброва Екатерина Васильевна?

– Никто, – мы с Любочкой переглянулись.

– Я такую не знаю.

– Я тоже, – пожала плечами Любаша.

– А вам знакома Боброва Екатерина Васильевна? – старший обратился к Верке.

– Да, конечно. С ней что-то случилось?

– От нее поступил сигнал, что в квартире обнаружен труп.

– Как, и у нее тоже? – удивилась Верка.

– Что значит «тоже»? Мы пока еще ни одного трупа не видели. Боброва Екатерина Васильевна сообщила, что труп обнаружен в этой квартире.

– Да-а? – протянула Верка.

– Вера, кто такая эта Боброва?

– И где она?

– Боброва Екатерина Васильевна – это баба Катя, соседка. Но здесь ее не было. Она ко мне вообще никогда не заходила. И ничего баба Катя не могла обнаружить. Она из дома носа не высовывает. То есть, нет, нос она как раз высовывает, но только на лестничную площадку. А сама не выходит. Она на костылях передвигается.

– А она нормальная? – уточнил младший.

– Нормальная, как я. Только очень вредная, – ответила Верка.

– Значит, трупа нет? – переспросил старший. – Или она опять что-то забыла?

Обращался он в основном ко мне и к Любочке. Желания продолжить общение с Веркой и такой же нормальной соседкой у него не было.