– Фил, а правда, – вопрос родился у Малыша неожиданно, словно внезапно налетевший шквал, – что он был эльфом?

– Он – это Наполеон или Нерон? – улыбаясь, переспросил Филандеваль. – Впрочем, ответ все равно один – я не знаю.

– Неужели? А мне иногда кажется, что вы знаете все и обо всем на свете.

– Иллюзия, не более того. – Малыш и торговец шли в сотне шагов от берега, и рокот прибоя странным образом вторил певуче-мягкому голосу полуэльфа. – Подумайте сами, Уин, ну разве может преуспеть в познании этого бескрайнего мира скромный торговец жемчугом? Да, я склонен разнообразить редкие часы своего отдыха, вкушая плоды не только хлебного дерева, но и того, что принято именовать просвещением, однако это не более чем склевывание крупиц со столов великих.

– Фил, ваша скромность может соперничать лишь с вашей же образованностью и доходящей до чопорности вежливостью – это известно каждому моллюску от Новой Зеландии до Алеутов! Так что приберегите все это пышное красноречие для будущей миссис Фань и просто ответьте на вопрос!

– Я говорил тебе, что ты чертов маленький упрямец? – К радости Малыша, Филандеваль наконец в очередной раз счел, что обращение на «вы» также относится к «пышному красноречию и доходящей до чопорности вежливости». – А?

– Тринадцать за все время нашего знакомства, из них два – за последнюю неделю, – отозвался Уин.

– Поставь еще один крестик… и давай присядем. Я, видишь ли, на самом деле вышел не только из-за учиненного нашими друзьями филиала Везувия. Кажется, – озабоченно произнес полуэльф, сосредоточенно вглядываясь куда-то в глубь себя, – последняя бутылка джина была лишней… или не она, а флакон здравура после ленча?

– Интересно, ты блюешь так же изящно, как и делаешь все остальное?

– Возможно, тебе сейчас представится случай… о, черт!

Малыш все же решил проявить деликатность и отвернулся, старательно не обращая внимания на звуки за своей спиной.

– Платок нужен? – наконец деликатно спросил он.

– Благодарю, у меня сво-о…

– Эй, а ты, часом, не отравился?

– Не думаю.

Уин секунд пять пытался подобрать название для цвета, в который накатившая бледность окрасила точеное лицо полуэльфа. Не белый, нет – снежно-белым был батистовый лоскут, который Фил прижимал ко рту. А этот цвет он видел совсем недавно. Видел у… Точно! Малыш с трудом удержался от щелчка пальцами. Ручка трости вексиль-шкипера из мумаковой кости имела точь-в-точь такой же оттенок.

– Не думаю, – повторил Филандеваль. – Разве что повар Синжа раздобыл откуда-то древнекитайский трактат о ядах. Ни одна из известных мне местных отрав подобного букета ощущений не вызывает. Кроме того, я, знаешь ли, существо предусмотрительное…

– …и носишь на безымянном пальце левой руки перстень-ядолов, – закончил Малыш. – У меня, как видишь, такой же – и именно потому я знаю: протухшую рыбу от свежей эта эльфова безделушка не отличает.

– Зависит от концентрации.

– Концентрации чего?

– Трупного яда.

Теперь настала очередь Малыша вглядываться, точнее, вслушиваться в себя, пытаясь уловить, желает ли сегодняшний обед оставаться в районе пряжки пояса?

– Неаппетитная тема, не так ли? – сочувственно произнес полуэльф.

– Ага. Может, сменим?

– Охотно, – кивнул торговец.

– Там, в бунгало, – начал Уин, – Мак-Намара перебил тебя как раз в тот момент, когда ты начал говорить…

– …что легенды о корабле мертвых именно в последнее время обрели весьма отчетливые очертания. Так и есть. Я говорил об этом резиденту на Бугенвиле – увы, его реакция была аналогична той, что сейчас продемонстрировал наш общий друг Колин. Отец Анри с Паумоту отнесся к моим словам с куда большим вниманием, но все, что в его силах, – это отправить тревожное послание Святому Престолу.