Утром все было как обычно. Мы перекинулись очередными «комплиментами», потом я убрал примочки с ее ступней, накормил нас кашей и напоил росой, после чего двинулись дальше. От каши уже тошнило, но я не мог пойти на охоту. Даже с моими умениями это заняло бы не меньше трех часов. Я боялся оставлять смуглянку одну на этот срок. В лесу может всякое случиться, да и она без царя в голове, а ну как сбежать попробует. Нет, так рисковать не стоило. А ночью меня ждало очередное испытание. Морфей, разозлившись на неверного, решил утроить силы и напал со всей решимостью. Чтобы не поддаться его провокациям, я воткнул стрелку себе в ладонь. Когда засыпал, то рука опускалась на стрелку и давила, причиняя немалую боль. Понятное дело, в такой ситуации не до расчета печати. Так в пути, под аккомпанемент боли в руке и бесконечных переругиваний, прошел еще один день.

Личный ад Тима, день седьмой

Иногда я жалею, что не дал Санте, этому сильнейшему магу столетия, себя пришибить. Возможно, тогда я был бы избавлен от общества этой… этой… нет, о женщинах так не говорят.

– А ты уверен, что она – женщина? – спросил меня трухлявый пень в траве.

Я взглянул на шедшую впереди леди. На какой-то миг она почудилась мне буратиной в изорванном платье и темном плаще.

– А кто ее знает, – ответил я дереву, стоявшему рядом.

– Ты мог бы проверить, – развело оно ветвями и усмехнулось дуплом.

Я еще раз посмотрел на девушку, и та превратилась в овцу.

– Не-не, – протянул я, обращаясь к дятлу. – Это не ко мне.

Дятел продолжал мерно стучать по дереву. Стоп, дятел? Мясо! Я тут же схватился за кинжал, но потом понял, что это может быть очередным глюком. Ах да, у меня вторая стадия недосыпа. Повышенная раздражительность, головные боли и галлюцинации. Не знаю, почему у меня они такие сильные, видимо, в ягодах, что я съел накануне, было что-то не то.

– Ау-у-у! – послышался вой вдалеке. Ну вот, теперь еще и чисто слуховые.

Личный ад Тима, день десятый

Галлюцинации ушли, за ними пришла паранойя. Теперь я уже серьезно опасался любой тени, звука, даже шороха. Мне чудилось, что ветка – это змея, готовая к прыжку. Куст казался медведицей, стоявшей на страже потомства. В корягах таились замаскированные крокодилы, а девушка, идущая впереди, казалась разве что не самой Хартой. Я начал сдавать. Ноги казались мне тяжелее Харпудова гребня. Руки были налиты свинцом. Взгляд блуждал, как у пьяного, мысли путались, и я норовил упасть при каждом неверном шаге. Вся левая рука была истыкана и походила на конечность малолетки, болеющего ветрянкой. Я сдавал…

– А-а-ау-у-у! – послышалось совсем близко.

Видимо, галлюцинации не ушли.

– Что это? – вздрогнула девушка.

– Волки, – пожал я плечами. – Поют охотничью песню.

Я продолжил медленно переставлять ноги, но вскоре натолкнулся на спутницу. В ее глазах плескался ужас, и тогда меня осенило.

– Вы тоже их слышите? – осенило меня.

– Да.

– Как давно?

– Второй день.

Плохо, очень плохо. Теперь я не мог разобрать, где реальность, а где вымысел. Ведь сам я услышал их намного раньше, но почему они не напали еще тогда? Ведь наш отряд – всего лишь уставшая девушка и полусумасшедший мужик. Мы, по соображениям волков, слабые особи, они чувствуют нашу немощь, для них мы – добыча. Волки не стали бы ждать три дня, они бы напали на следующий, максимум подождали ночь. Ночь… О да. Как же, темные боги меня задери, мне дорога эта леди с ее заморочками!

Я вскинул голову. Солнце заходило, небо уже стало кроваво-красным, а на востоке виднелись первые звезды.

– Залезайте на дерево. – Я кивнул на ближайший ствол, где внизу было достаточно веток.