Пару секунд я смотрела на торчащий из него бок смартфона. Затем мысли медленно, но все же стали выстраиваться в логическую цепочку. И чем дольше они это делали, тем более странной она казалась.

 Ботинки Кира здесь, зимние, с толстой овчинкой, специально заказывали на его широкую стопу. На носках мокрые пятна от снега, что значит, сняли их совсем недавно. Куртка тоже на вешалке. Она успела подсохнуть, но оторочка капюшона из искусственного меха еще блестит от влаги. Сумка на комоде. И вообще все выглядит так, словно Кирилл дома.

 - Кир? – растерянно позвала я, подходя к ботинкам и подбирая телефон.

 Никто не отозвался.

 Озадаченная, я снова вернулась в зал. Вмятина на диване постепенно стала выпрямляться, но капли на бокале все еще блестят, будто Кир и правда поставил его мгновение назад и поднялся.

 - Ну не испарился же он, - пробормотала я.

 В эту секунду в открытую фрамугу ворвался ледяной порыв, принеся с собой вихрь снега, который опустился на ламинат и тут же превратился в лужицы. Я метнулась к окну и закрыла створку, одновременно стараясь вытереть морозный узор. Но тот не подавался, словно его нарисовали акриловыми красками.

 – Да что за ерунда? – выругалась я и, подойдя к дивану, озадаченная опустилась на краешек.

 Хотелось найти Кирилла, разобраться с этим беспределом, позвонить в оконную фирму, которая продала нам этот брак. Вся годовщина полетела в тартарары, и я не представляла, как это исправить.

 Вновь взглянув на телефон, я набрала Светке. Та ответила моментально:

 – Мира! Привет! – защебетало в трубке. – Как ты? Отмечаешь? Ты же, вроде должна отмечать. У вас годовщина? Или я опять перепутала?

 – Не перепутала, – прервала словесной поток я, – годовщина... Слушай, тебе Кирилл не звонил?

 Из трубки понеслось удивленное:

 – Мне? Нет. Зачем ему звонить мне в такой день?

 – Понятно, – вздохнула я расстроенно.

 Это не укрылось от Светки.

 – Мирослава, у тебя все хорошо?

 Признаться подруге, что мой праздник развалился, как карточный домик от прорыва ветра, оказалось выше моих сил.

 – Да нет, нормально все.

 – Точно? – с тревогой переспросила Светка.

 Я поморщилась, но ответила:

 – Угу.

 Из трубки понеслось облегченное:

 – Фух. А то уж подумала, стряслось что, надо ехать выручать подружайку. У нас тут тоже небольшой сабантуй. Григора повысили, отмечаем безалкогольным шампанским.

 – Почему безалкогольным? – машинально спросила я, уже уплывая мыслями к Кириллу, который каким-то удивительным образом испарился из квартиры, оставив обувь и верхнюю одежду.

 Светка сообщила:

 – Завтра ехать на дачу, а на дороге постов понаставили. Не хочется после повышения угодить в... ну, сама понимаешь, куда.

 – Гм, да, – протянула я, все больше отдаляясь от трескотни подруги.

 Прежде чем мы распрощались, она успела поведать о новой костюмной паре, которую купила на распродаже в шоуруме на Таганской, куда я непременно должна сходить. Также я узнала, что семейство Бугровых уехало отдыхать на Бали, безглютеновый хлеб подорожал, а в тренде короткая стрижка типа «пикси». Что такое это «пикси», я не представляла, но согласно мычала в трубку, пока, наконец, не вставила слова деликатного прощания.

 Убрав телефон в карман джинсов, я потерла лоб. Звонок Светке ничего не сообщил. Точнее сообщил, что о Кирилле она ничего не знает.

 – Далеко он уйти не мог, – вновь начала рассуждать я. – На улице морозяка и снег. Единственное, куда можно было деться в домашних тапочках, это зайти к соседу.

 Я напрягла память, пытаясь вспомнить, с какими соседями мы дружили. Напрягаться пришлось недолго, поскольку с соседями мы не дружили вовсе. Только здоровались иногда невнятно, если сталкивались на лестничной площадке. Едва ли Кирилл внезапно завел себе среди них друзей.