– Да вот Агафья, справа, – сказала бабка, неслышно вошедшая вслед за ним. – Студенты, когда приезжали, сфотографировали.

Егор увидел пожилую женщину, прожившую нелегкую жизнь. Сеть морщин избороздила ее лицо, но глаза не покорились возрасту, не потускнели, и из них, казалось, струился свет и пронизывал насквозь.

– Непростая бабка… – поежился он.

– Покушайте, ребятки, отдохните с дороги. Потом сходите за грибочками. Да и ружья не забудьте, что-то волки стали пошаливать. И до темноты вертайтесь, нечисть света боится, – напутствовала друзей старушка.

– Совсем запугала, – рассмеялся Сашка. – Если филин заухает, так она всегда скажет, что это лесной дух стращает, а если кто заблудится, то его непременно леший водит. Не слушай ее. Уток постреляем, – места глухие, дичь не пуганная. Может быть, чего и покрупнее свалим. Да и грибочков на жареху наберем.

Часов в пять решили пойти в лес. Только вышли из избы, выскочила бабка и запричитала:

– Санек, самовар потек, чай нагреть не в чем, помоги!

Приятель виновато посмотрел на Егора.

– Придется остаться. Давай я быстро запаяю и догоню тебя. Пока вблизи деревни погуляй, по берегу вдоль болота походи, но вглубь его не лезь, там есть опасные, глубокие и топкие места.

За околицей лес спускался к болоту. Грибов на косогоре росло много, и Егор собирал, не торопясь, выбирая маленькие крепенькие подосиновики и молоденькие маслята. Набрав корзинку, решил отдохнуть и присел на небольшой пенек. Вокруг стелились заросли черничника. Он сорвал несколько матово-черных ягод с росших рядом кустов. Плоды оказались вкусными – сладковатыми с кислинкой.

Парень перевел взгляд на трясину. Болото простиралось до горизонта и притягивало взор своей мрачной красотой и безмолвием. Это было царство мхов и топей, где вдали на редких островках проглядывались низкорослые кустарники и чахлый сосняк. Большие и малых оконцы чистой воды были окружены кое-где сплошным травяным ковром, кое-где плавучими кочками, а кое-где реденькой травкой, поднявшейся над поверхностью. Потихоньку спускался вечер, и начал выползать туман. Сашка так и не появился, – видно, что-то его задержало.

– Ну всё, пора в деревню, – решил Егор и поднялся. Вдруг над головой что-то прошумело, и невдалеке опустилась на траву стайка уток. Сработал охотничий инстинкт, и Егор рывком стянул ружье.

Выстрел дуплетом снял одну, а вторая, подранок, попрыгав по болоту метра три, затихла на кочке.

– Недалеко, достану, – промелькнуло в голове. – Хорошее жаркое будет на ужин.

Оставив ружье на берегу, он полез в болото. Лежащий на воде травяной ковер, на вид, казавшийся прочным и основательным, при ходьбе начал опасно прогибаться под ногами. Немного не доходя до кочки, где лежала, раскинув крылья, мертвая птица, плотный слой травы кончался. Остановившись на его краю, варяг лег и попробовал дотянуться до утки рукой. После нескольких неудачных попыток, стал подгребать воду, надеясь, что кочку с птицей снесет ближе. Все было бесполезно.

– Вот зараза! –выругался он. – Теперь придется за палкой идти на берег.

Приподнимаясь, Егор зацепился носком сапога за переплетение травы, и, не удержавшись, с шумом влетел в болото. Хлебнув вонючей жижи, он попытался резко вскочить и сразу понял, что совершил ошибку. Надо было пробовать полуплыть-полуползти. Подниматься было нельзя, поскольку вода сразу захлестнула его выше пояса, ноги вросли в густую жижу, и трясина стала медленно, но верно засасывать свою добычу. До спасительного зеленого ковра не хватало какого-то метра полтора.

– Врешь – не возьмешь… – выдохнул Егор, и, оперевшись на ближайшую кочку, попытался подтянуться, но кочка, оказавшись плавучим островком, предательски легко ушла в воду.