‒ Как-то все слишком гладко… Тебе не кажется странным? Зачем всё привязывать к этому празднику? Нагнали дипломатов, корреспондентов… Ведь можно было сделать втихую. Шито-крыто. Такое чувство, будто меня подставляют. Спокойно гуляю по режимному объекту, никто не «пасёт», вот сейчас сяду к тебе в машину, нас выпустят с территории базы, и мы так же спокойно поедем к месту спецоперации, совершенно тайной, о которой не дай бог, кто узнает… Будет ой-ёй-ёй. Может, объяснишь? Скажи, что я не прав.
Усмани нервно поправил фуражку. Приложил ко лбу два сомкнутых пальца, проверяя расстояние между козырьком и линией бровей. Шумно вздохнул и без особых предисловий признался:
‒ Я так и знал, что ты догадаешься. Уже какое-то время… В общем, меня раскрыли. Пришлось… сам понимаешь, семья, дети…
За что я люблю пакистанцев, так это за их детскую непосредственность. Бесхитростность. Никаких уверток, недомолвок, виляния из стороны в сторону. Спросил – ответил. Двойной агент хренов.
‒ И нашим, и вашим, ‒ констатировал я. ‒ Ладно… Значит, забота о семье. Подозреваю, что никакая передача «хатфа» не состоится, так?
По выражению физиономии Усмани можно было легко прочитать: да, так.
‒ Ну и зачем меня туда везти? Что твои начальники затеяли?
Усмани пожал плечами: ‒ Так распорядились.
‒ Если я откажусь, у тебя будут неприятности?
‒ Не очень крупные, ‒ слабо улыбнулся лейтенант. ‒ Скажу, что ты обо всем догадался, не мог же я тебя заставить…
‒ Верно… ‒ я принял решение и хлопнул Усмани по плечу. ‒ Пожалуй, все же двинем. Иначе никогда не узнаем, к чему вся эта история. Начальству перечить нельзя. И ложиться спать бессмысленно, все равно не засну. Хотя бы прокатимся. Ну, вперед.
Мы вышли из ангара, завернули за угол, там стоял открытый джип «тойота» ‒ из тех, что японцы делали еще лет 40 или 50 назад. Срисовали с американского «виллиса» и «бантама», но улучшили, поставили движок от грузовика – 6 литров! Получилась мощнейшая, неубиваемая тачка, которая до сих пор бегает по жуткому пакистанскому бездорожью, на неё всегда и везде можно положиться. Но вряд ли меня могла обрадовать фигура Терри Макмэна, который выдвинулся из черноты ночи и с самым невозмутимым и наглым видом оперся о кузов джипа.
Усмани остановился как вкопанный, а я не удержался и выругался: «Holyshit!”10. По-английски, чтобы Терри понял. Хотя что тут было понимать.
‒ Beeasy11, ‒ сказал толстяк, смазав меня противным взглядом. ‒ Без паники. Я здесь только из-за тебя. Можешь не верить, твое дело. Знаю, куда и зачем ты собрался, поснимать для отчета, так? Возьмите за компанию. Вот, ‒ он вытащил из сумки, висевшей у него на плече, «найкон» с телеобъективом. Подмигнул мне и поинтересовался: ‒ У тебя такой есть? Замечательное изобретение. Хочешь ‒ видео, хочешь ‒ фото.
‒ У меня лучше, ‒ ответил я и достал свой «кэннон». ‒ Хочешь ‒ видео, хочешь ‒ фото. Будем мериться, у кого больше пикселей?
‒ Да ладно! ‒ хрюкнул Терри, он явно получал удовольствие от нашей перепалки. ‒ Нам-то? Чтобы «кэннон» с «найконом» не нашли общий язык? Да быть такого не может! А русский с американцем? Конечно, ты пройдоха порядочный, но мы вместе боремся за мир и дружбу! В одной команде! Пока наши боссы вконец не расплевались.
‒ А как ты узнал… ‒ начал спрашивать я, но тут же прикусил язык. И так все было ясно.
‒ Как только увидел тебя, сразу и узнал, ‒ хохотнул Терри. ‒ По какой еще причине тебе было переться в эту дырку от задницы? Мир тесен, приятель, особенно наш мир. ‒ Последние слова он произнес как бы доверительно, выделил со значением. Причмокнул и уставился на меня, нахально и издевательски.