– И жажда приключений?

– Тоже истинная правда, милорд. Что еще может убедить юную девушку оставить отчий дом и ринуться в опасный и жестокий мир?

– Нежеланное замужество, к примеру, – хмыкнул маркграф. Я опустила голову, скрывая румянец. Он почти угадал. С той только разницей, что против замужества возражал как раз отец и братья, и я сбежала с Дарреном, отчаявшись убедить родных, что именно в нем состоит смысл моей жизни.

Стефан принял мое молчание за согласие с ним.

– Замужество не всегда бывает таким уж мерзким, – усмехнулся он и галантно провел меня в распахнутые двери замка.

Стол ломился от уставленных на нем яств. Фазаны, куропатки, гуси, цесарки и даже цапля с хохолком на голове, стоявшая на одной ноге по центру стола. Не знаю, будет ли ее кто-то есть – мне кажется, она совершенно несъедобна. Заячье рагу, тушеная оленина, запеченные медвежьи лапы, огромный вепрь, зажаренный целиком на вертеле – сверху сгоревший, внутри сырой. Соусы, подливки, соленые и свежие овощи, огромные караваи только что испеченного хлеба. Лился полноводными потоками эль и более крепкие напитки.

Лица прекрасных дам становились все розовее, губки все чаще приоткрывались в манящих улыбках в ответ на становящиеся все более откровенными комплименты кавалеров, которые, в свою очередь, все больше теряли понятие о приличиях. Негромкий смех сменился оглушительным гоготом. Кто-то из рыцарей уже рассказывал о своих подвигах, помогая себе полупустым кубком, ножом и куском жареной свинины. Кто-то маслеными глазами изучал суетящихся вокруг стола служанок. Кто-то откровенно храпел, опустив голову в тарелку с соусом.

Стефан гонял ножом по тарелке крохотную морковку, сваренную в сливках, и изучающе поглядывал на меня, сидящую по его правую руку. Я занималась примерно тем же, только вместо насилия над морковкой крошила на мелкие крошки ломоть хлеба.

– Ты ничего не ешь, малышка.

– Меня зовут Крис, милорд, – ровным голосом напомнила я.

– Хорошо, пусть так. Леди Кристейна, почему вы позволяете себе оскорблять мое гостеприимство, ничего не съев на пиру?

Не объяснять же маркграфу, что с некоторых пор я опасаюсь есть в домах малознакомых людей? Мало того, в некотором роде являющихся моим противником?

– Потому что я ничего не могу положить в рот от нервозности, – нашлась я. – Вы, милорд, так и не рассказали, что нас ожидает завтра.

– А вы, леди Кристейна, очень хотите заполучить это колечко? – Стефан вытянул вперед руку и полюбовался тем, как играет в гранях камня факельный свет.

– Дамам всегда нравятся драгоценности, – мило улыбнулась я.

– Действительно… Ты права, малышка. Мне тоже кажется, что уже пора. Еще немного – и рыцари просто свалятся на пол и захрапят вместе с собаками.

Стефан порывисто поднялся. На его движение мало кто обратил внимание, зато слова мгновенно заставили сидящих за длинными столами застыть, внимая речи сюзерена – кто с наколотым на нож куском мяса, кто с недонесенным до рта кубком, кто с оборванным на полуслове развесистым комплиментом, явно выходящим за рамки приличия.

– Мы совсем забыли, ради чего собрались здесь! – с отчетливо выраженным пафосом проговорил маркграф. Рыцари подобрались, выискивая в захмелевших головах капельку трезвого рассудка. Задремавший бедняга проснулся и осоловелыми глазами вперился в Стефана, всем своим видом выказывая готовность слушать и внимать. Однако услышали все совсем не то, что собирались.

– Вы все знаете, насколько опасны драконы! Насколько ненавистна людям мысль о том, что это чудовище живет неподалеку! Они пожирают наш скот, крадут наших девиц, чтобы потом… – Стефан картинно поморщился. – При прекрасных дамах я не могу даже намекнуть на то, чем они занимаются в темных и мрачных пещерах. Они жгут наши деревни просто ради своего удовольствия!