Я не могла ни ободрить его, ни посочувствовать, пока сама не увижу, что происходит. Дальраг забросил меня на своего мощного жеребца, взлетел за мою спину, и мы понеслись по просыпающейся долине. Небо неуловимо светлело. Луна заходила за горы, и их вершины серебристыми шапками выделялись среди бархатной предутренней темноты. Скрипел под копытами снег, бил в лицо ветер, и Дальраг крепко обнимал меня, не давая упасть, так, словно бы от этого зависела его жизнь. Хотя, возможно, так это и было.

Вначале мне показалось, что дом заполнен народом. Чуть позже выяснилось, что, кроме Адары, стонущей на скамье, вокруг нее мельтешит еще три человека: теща Дальгара Одила, ее тетка и его младшая сестра Фара. Шума и суматохи они создавали столько, что я не сразу смогла подойти к роженице. Особенно старалась причитающая и мечущаяся по комнате то со стаканом воды, то с мокрым полотенцем Одила, изо всех сил желающая помочь дочери, но только все ухудшающая.

– Все вон, – скомандовала я. – Живо!

– Литта? – недоуменно уставилась на меня Одила. – Но как же? Ты же не справишься. Я просила привезти Вигу, а этот…

– Вига занята, – оборвала я, не желая слушать эпитеты, которыми щедрая на язык теща награждала своего нелюбимого зятя. – Дальраг привез меня. А теперь вон, вы только мешаете! – мне пришлось повысить голос, чтобы две тетки в возрасте скорчили недовольную мину, но из дома убрались. – Фара, ты останься, поможешь.

– А я? – с тревогой спросил будущий отец.

– Уходи, Дальраг, – мягко сказала я. – Все будет хорошо, не волнуйся. Но здесь ты сейчас не нужен.

Дождавшись, пока дверь закроется, и с роженицей останемся только мы с Фарой, я подсела к Адаре.

– Давай посмотрим, что у нас здесь…

Одила ошибалась. Я могла помочь Адаре и помогу ей. Старая Беанна брала меня с собой всюду, куда ее звали, и учила всему – и принимать роды, и залечивать раны, и снимать жар и боль. Вот так, как сейчас…

Я положила ладони на выпуклый живот молодой женщины и сосредоточилась, посылая в пальцы тепло. Начавшийся было крик Адары внезапно прекратился. Роженица смогла открыть глаза и слабо улыбнуться.

– Литта… А я вот…

Ее тело вновь напряглось, стараясь вытолкнуть ребенка. Я быстро покопалась в сумке.

– Фара, завари это, две ложки на чашку кипятка. И все время держи воду кипящей.

Вот что бы глупым теткам не позвать меня ночью? Адара уже устала, и с каждой минутой ей будет становиться все тяжелее. И мне тоже. Пальцы потеплели еще больше, ослабляя судорогу, скручивающую женское тело в дугу.

– Все будет хорошо, Адара, ты только не волнуйся и слушайся меня. Фара, заварила? Разведи холодной водой и дай ей выпить.

Это зелье придаст сил и немного снимет боль. А пока мы разберемся, почему так сложно проходят роды.

Ребенок шел ножками вперед и запутался в пуповине. Я молча воззвала к богине Фригитте, покровительнице женщин и материнства, и перевела руку чуть ниже, туда, где, по моим представлениям, находилась опутанная ножка, представляя, как она освобождается от скользкой петли. Руку не просто закололо – заломило. Я прикусила губу, чтобы не простонать и не довести до паники и без того перепуганную Фару. По телу прошла горячая волна, влившаяся в живот Адары, под руками что-то трепыхнулось, и вновь застонала роженица.

– Фара, держи ее за плечи! Адара, слушай только меня! Напрягайся только по моей команде! Раз, два… Три!

Через полчаса нас оглушал пронзительный детский крик. Обессиленная Адара лежала на кровати, держа на руках новорожденного сына, вокруг металась Одила, восхищающаяся младенцем и находящая в нем все больше признаков похожести на деда с материнской стороны, а Дальгар не знал, как благодарить меня.