После всех похвал художнику, торжественных речей, съемок интервью для телевидения, фотосъемок для газет и журналов и так далее, всех пригласили в другой зал на фуршет. Я есть и пить не хотела, а вот Ромка сказал, что ему просто необходимо закинуть в желудок несколько корзиночек с куриным салатом, и только он собрался пойти в другой зал на пару минут, как к нам подошел высокий, худощавый мужчина лет около тридцати пяти или немного старше. Смуглая кожа, черные волосы коротко пострижены, глаза очень темные, одет дорого и модно, на руке часы тысяч за пятьдесят евро, самое малое, на мизинце перстень-печатка, похож на иностранца.

– Женька, – весело сказал Ромка, – я уж думал, ты уехал, не попрощавшись со мной и не познакомившись с Дитой. Дита, познакомься, это мой старый приятель Эжен Дроздов, можно просто Женя. Он француз с русскими корнями и отлично говорит по-русски.

– Афродита, – представилась я и улыбнулась, – рада познакомиться с вами, Эжен.

Эжен взял мою руку, поднял к губам и поцеловал слишком долгим поцелуем. Его руки и губы были очень горячими, болезненно горячими, и мне стало не по себе, даже мурашки пошли по коже. Я осторожно высвободила руку и вцепилась в Ромкин локоть. Как назло, Ромка предложил нам поболтать, а он соберет себе тарелочку еды, пока она не исчезла со столов. И я осталась одна с этим странным Эженом. Внутренний голос прошептал мне, что я влипла, но во что влипла, не пояснил. Эжен смотрел на меня тяжело и жадно, на щеках у него появился темный румянец, он трудно дышал и ноздри его раздувались. Было что-то странное в его взгляде, что-то пугающее, что именно я не знала, но страх все равно начал подниматься в душе.

– Я так долго тебя искал, уже думал, что в этой жизни никогда с тобой не встречусь, – сказал он очень тихо и печально с легким акцентом, – но потом увидел твой портрет и чуть ни сошел с ума. Я прилетел, чтобы убедиться, что это ты. Это ты, конечно же, это ты. Твой аромат остался прежним, его нельзя забыть, и ты так же прекрасна в этом воплощении, как и во всех остальных. Ты меня помнишь? Помнишь, как я умолял тебя о смерти, а ты говорила мне о жизни. Но нет мне жизни, если ты не будешь моей. Не мучай меня больше, Афродита. Будь моей или убей меня, забери мою жизнь, я знаю, ты можешь, а мне она без тебя не нужна… Боги наказали меня за то, что я сделал смертной тебя, Великая, но я сделал это, потому что всегда любил и люблю только тебя одну, – и он снова взял мою руку и начал ее целовать, и поцелуи обжигали мне кожу и кололи, как иголками.

Боже мой, да он сумасшедший, – ну где же Ромка? Мне страшно, мне правда очень страшно, что же делать? Можно повернуться и уйти, но тогда он пойдет за мной. Можно позвать на помощь, но тогда сбегутся сюда операторы, фотографы, газетчики всех сортов и будет скандал, или же он меня или себя убьет у всех на глазах, и это будет уже катастрофой. Ну как в таких случаях поступают Богини? Что они делают в таких ситуациях, или же надо говорить что-то? «Да говори же ты, не молчи, как дура, только ласково, нежно…» – это снова внутренний голос подсказывает, интуиция заработала, наверное… скорей бы Ромка вернулся.

Я посмотрела на Эжена, освободила свою руку и погладила его по горячей щеке кончиками пальцев. Он вздрогнул, а я заговорила так нежно, как только смогла:

– Глупый, глупый мальчик, любовь Богини надо заслужить, а ты не умеешь ждать, тебе нужно научиться терпению, – сказала я и почему-то вдруг вытащила гранатовую сережку из мочки уха, – вот, возьми, пусть это будет всегда с тобой. Когда я пришлю тебе вторую, ты сможешь за мной приехать, и тогда твоя мечта исполнится. А сейчас уходи и забудь о своей любви, пока ни приедет мой посланец с известием. Сейчас нам еще нельзя быть вместе.