Это вторая экономика в мире, которая догоняет первую, американскую, и то, что бизнес КНР повсеместно теснит бизнес США, совершенно естественно," – подчеркивает Сергей Санакоев – Президент Российско-китайского центра исследований Азиатско-Тихоокеанского региона.» [22]
Интернационализация/глобализация юаня
«Основных версий… валютного разворота юаня сейчас три.
Первая состоит в том, что понижение доллара к юаню – хитрый и продуманный ход Трампа.
Вторая – это результат действия стихийных рыночных сил.
Третья – Пекин, мол, стал сознательно разворачивать весь экономический курс страны и для этого ему потребовался уже не слабый, а сильный юань.» [9]
Однако «если бы Трамп хотел сознательно играть на понижение доллара, он должен был бы воспрепятствовать повышению ключевых ставок Федерального резерва.
А такие повышения производились, хотя и не привели к повышению курса доллара (причина – крайняя слабость американской экономики).» [9]
Есть сомнения касательно «второй версии главным образом потому, что в мире давно уже нет стихийных рыночных сил, мировая экономика и мировые финансы жёстко управляются главными мировыми market-makers.» [9]
Складывается впечатление, что третья версия наиболее реальна. «В 2017 году Пекину удалось добиться успехов в борьбе со стихийным оттоком капитала, понижавшим юань. Как это ему удалось – долгий разговор.» [9]
Отметим «лишь, что и в первом квартале 2018 года юань продолжал расти: по отношению к началу 2017 года он подорожал к доллару США уже на 9%.
Из уст некоторых чиновников Китая стали звучать слова о том, что юань "чрезмерно окреп" и Народному банку Китая следует принять меры к его снижению.
Так считают и те, кто являются сторонниками первого пути экономического развития (продолжать торговую экспансию), и те, кто выступают за второй вариант (переход на торговлю капиталом), но боятся резких и болезненных перегрузок в переходный период.
Впрочем, часть китайских чиновников выражает поддержку продолжающемуся росту юаня.
Они выступают за интернационализацию юаня и либерализацию режима трансграничного движения капитала.
Если Китай действительно собирается переходить к торговле капиталом, ему нужен сильный, а не слабый юань.
Чтобы юань стал действительно международной валютой, он должен иметь стабильный, а еще лучше растущий курс.
И чтобы спрос на юань был высоким, иностранным держателям китайской валюты надо предоставить возможности его тратить не только на китайские товары, но и в виде инвестиций в активы китайской экономики.
А это ставит вопрос о превращении юаня в полностью конвертируемую валюту (сейчас юань является частично конвертируемым, действуют ограничения на конвертацию по капитальным операциям).
Чтобы юань стал полностью конвертируемым, нерезидентам придётся открыть ворота в китайскую экономику. До сих пор ворота были лишь едва приоткрытыми.» [9]
«Все больше стран готовы торговать с Поднебесной за ее национальную валюту, и юань потихоньку теснит доллар.» [22]
В частности, «все больше тяготеют к юаню африканские государства.
"В некоторых африканских странах ощущается дефицит доллара" – считает Лю Ин, научный сотрудник Института финансовых исследований "Чунъян" Китайского народного университета.
Ряд стран Восточной и Южной Африки рассматривают китайскую денежную единицу в качестве резервной валюты.
Только за 2016 год, по данным SWIFT, объем платежей, номинированных в юанях, в Южной Африке вырос на 65 процентов.
Это следствие резкого увеличения экономического присутствия на континенте – объемы китайских инвестиций в африканскую энергетику сейчас больше, чем в ту же отрасль Южной Азии.