И вот я стоял перед страшным бетонным зданием-уродцем, которое должно было решить мою судьбу. Без какого-то фасада, бетонный прямоугольник, множество этажей вверх. Его просто покрасили в бежевый цвет, чтобы здание не входило в противоречие с другими домами. Мы давно к нему привыкли, и относились скорее как к памятнику первых десятилеток закрытого города. Поэтому внимания на него никто не обращал. Но мне надо было туда, за своей судьбой. И поэтому я с интересом изучал страшную прямую громадину, которая возвышалась до самого потолка кольца, и ее боковые ответвления, которые срастались с соседними домами, им больше повезло с внешним видом.

Золотые буквы с названием давно почернели.

Я прошёл в канцелярию, там уже находились двое моих бывших одноклассников. Они, видимо, тоже дожидались своей очереди. Старая и толстая женщина с кудряшками сидела за столом и не обращала на нас никакого внимания.

Я подошёл к ней, назвал свои имя и фамилию. Она, не поднимая глаз, записала что-то, и жестом показала мне в сторону длинного ряда стульев с одной стороны входа. За стойкой секретаря была бетонная стена с изображением Аркадия первого, держащего в руках кольцо, символ и флаг города. С двух сторон вели лестницы на следующий этаж. Напротив стульев, где сидел я и мои одноклассники, была нарисована длинная диорама, прямо на стене. На ней изображена наша общая история, какие-то лозунги давно минувших лет и доводы в пользу труда и правильного распределения. Весь этот колхоз я знал очень хорошо ещё с детства и даже не пытался вчитываться. Только цитата Аркадия первого на секунду привлекла мое внимание: «Не работа для тебя, а ты для работы». Видимо, первоначально это звучало из серий: «Любая работа хороша, выбирай себе по вкусу», а может и не так, но я думаю именно в таком ключе. Открылась дверь и зашла Аня, повторила процедуру отметки у секретаря и села рядом со мной, впрочем, ничего не сказав мне. Я про себя хмыкнул и заговорил с Анной:

– Нервничаешь?

– Немного.

– Не нервничай, вариантов всё равно немного!

Я попытался пошутить, и это у меня плохо получилось, она лишь слабо улыбнулась и продолжила медленно изучать диораму нашего славного народа.

А время шло, и было душно. Вентилятор на потолке медленно вращался. Он не разрезал воздух, а скорее увяз в нем, и медленно вращал воздух в пространстве.

От нечего делать, я стал ходить по длинному помещению, размеренными шагами вперёд и назад, от входа и до секретаря. Слева и справа от нее были ещё двери, одна с надписью «архив», а вторая «столовая» с временем работы и примерным меню, видимо, в этом архиве и работал Петя. Через минут 10 моей ходьбы это надоело секретарше, ее, кстати, звали Людмила. Она подняла глаза на меня, и я понял, по ее взгляду, что она хочет, чтобы я сел на место. Я поспешил вернуться к Анне.

Еще минут через 15, когда стало совсем скучно, неожиданно раздались шаги по лестнице. По ней трусил вниз Иван. Мы поздоровались с ним, и я спросил:

– Ну как, удачно? Мэром будешь?

– Может быть!

Он на секунду зашёл в архив, и потом сразу ушёл, взяв с собой двух ребят, которые были впереди меня. Значит, они уже распределились и просто его ждали, а я даже не додумался об этом их спросить. Это был хороший знак для меня: значит, следующие два часа мне тут сидеть не придётся. Людмила сказала куда-то в пустоту:

– Следующий!

Я подскочил и бодро пошёл вверх по левой лестнице. Вверху было ещё несколько комнат, а прямо у лестницы начинался длинный ряд стульев с обеих сторон. В конце зала, так же за таким же столом, как и внизу, сидел ещё один секретарь. Она, почти такая же, как и Людмила, только без кудряшек, молча записала меня в тетрадь. И показала рукой на одну из дверей с надписью: «Главная комиссия распределения кольца».