Элль и так считали странной и старались не трогать лишний раз, а если бы она призналась, что слышит чужой голос – то ли у себя в голове, то ли где-то рядом, будто кто-то шепчет ей на ухо… Элль гнала от себя такие мысли. И просила Голос быть осторожным, не путать ее и не отвлекать.

«Сложно остаться равнодушным, смотря твоими глазами».

– А ты попробуй.

Тяжелый вздох в ответ.

– Оставлю в комнате!

«Ладно, ладно. Обещаю».

В этот раз Голос следовал уговору целых две недели. И нарушил его лишь теперь, в самый неподходящий момент.

Все часы в здании ожили; дребезжащий звон поднялся над крышами. Опоздала!

А хорошо бы снять кулон и спрятать его, например, в ближайшем коридоре за батареей. Беседа с наставником, как правило, тянется не больше полутора часов, за это время ничего не случится. Элль тут же стало стыдно за промелькнувшую мысль: они с Голосом уже больше года вместе, ни разу не расставались. Элль даже спала и мылась, не снимая кулона. Очередную беседу с наставником она переживет, если невидимый друг решит вмешаться.

А вот что делать с Марисоль, если та ее все-таки «засекла»? Эх, надо было пройти мимо! Сама виновата, что подставилась.

Бледное, заплаканное лицо Норы все стояло перед глазами.

Элль поднесла камень к губам, прошептала: «Слышишь, молчи, что бы ни случилось!» По специальному мостику перешла на соседнюю крышу, спустилась по лестнице в чердачное помещение. Задержала дыхание, словно готовясь нырнуть в холодную воду. Постучалась.

3

Это случилось два года назад.

– Элли, клад где угодно, но точно не здесь… Не разрешили бы им…

– Возвращайся, если хочешь.

Элль не поддавалась на уговоры Алии. Клад ее не интересовал: вряд ли старшие ребята спрятали что-нибудь ценное – так, мелочи. Тетради, набор цветных карандашей, свертки со сладостями, декоративные свечи, заколки. Из года в год этот набор почти не менялся, поэтому игра в поиск сокровищ Элль надоела. Она скучала, слушая бесконечные рассуждения о том, с чего стоит начать поиск, кого взять в команду. В конце концов, это же не большая игра, так чего заморачиваться.

Когда наступил, как его называли, “день сокровищ”, их разбудили на полтора часа раньше обычного, погнали на завтрак, потом затолкали в душный подземный зал. На сцену поднялась Ривер, главная воспитательница. Как всегда, с идеально ровной осанкой, строгим лицом и забранными в пучок волосами. А вот ее голос был удивительно красивым, звучным:

«Давным-давно по морям плавал бравый пират, – рассказывала Ривер, – грабил торговые суда. Никто не смог его поймать, только смерти оказалось это под силу. Пират выпросил у нее неделю форы, разделил свое добро на множество мелких частей и припрятал на отдаленных островах. Недавно выяснилось, что и у нас есть тайники с его сокровищами. Но найти их будет непросто».

Зал восторженно загудел, Ривер продолжила: «тайники могут быть где угодно. На самом видном месте, и там, где никому и в голову не придет искать. Не волнуйтесь, вам дадут подсказки».

На сцену поднялись старшие ребята, разодетые кто во что горазд, в измазанных красной краской рубашках и черных повязках. В штанах с дырками на коленях. Элль фыркнула: «Хоть бы в библиотеке про пиратов почитали, узнали, как те одевались». На нее зашикали, призывая к молчанию.

– Восточное крыло, четыре часа дня, – объявила девушка, имени которой Элль не знала. По залу поползли шепотки: «Это что-то, связанное с часами», «Да там они в каждом кабинете», «Почему именно четыре часа?»

– Цветы и птичьи песни, – угрюмо сказал парень с упавшими на лицо черными волосами. Этого Элль помнила – Ульв был слишком странным, чтобы его забыть. В том году семнадцать стукнуло, а выглядел на двенадцать, если не меньше. Худой, терял сознание по поводу и без, но зато дрался так, что на противнике живого места не оставалось.