Рука сама потянулась к двери лаборатории, нежно касаясь тёплого, лакированного дерева. Когда-нибудь я обязательно войду в эту дверь и уже не как сын, а как полноправный учёный, и отцу придётся счи-таться с моим существованием.

– Это прорыв! – воскликнул кто-то из-за двери, заставив меня одёрнуть руку.

– Это незаконно! – судя по интонациям, спор только набирал обороты. Любопытство пересилило страх быть пойманным, и я прислу-шался. – В двадцать первом веке люди уже изобретали что-то подоб-ное, и ты сам помнишь, к чему это всё привело.

– Ты не прав! – кто-то пытался переубедить моего отца. Наверное, тот самый друг или коллега, потревоживший его вечером. Так они были в лаборатории всю ночь? – Наше открытие в корне отличается от разработок прошлого.

– Если всплывут хотя бы намёки на такую разработку, казнят не только нас, но и наши семьи. Лучше будет уничтожить проект.

– Нет! Стой! – спорщик замялся. – Давай хотя бы просто его спрячем. Я не прощу себе отказа от работы над подобной технологией.

– Всё-таки хочешь поставить нас под удар? Вряд ли даже нашим внукам удастся такое рассекретить. Что уже говорить о нашем поколении.

– Родриг, я возьму на себя всю вину, позволь себе и дальше работать над этим.

Послышались шаги, от греха подальше я побежал в сторону библиотеки, только после сообразив, что это было нереально громко. Однако за мной никто не погнался, так что авантюру можно было счи-тать успешной.

Сердце колотилось так громко, что я мог чувствовать пульс в висках. Вряд ли мне нужно было становиться слушателем того разговора. Отец разрабатывает что-то секретное, способное погубить несколько дворянских домов. Звучит серьёзно и крайне занимательно.

Неосознанно я пытался припомнить, что же такого было изобретено в двадцать первом веке, о чём могло сожалеть всё человечество. На ум напрашивалось только развитие робототехники, но восстание машин было настолько незначительным, что даже учебники истории упоминали о нём вскользь. Третья мировая? Но она продлилась-то всего два часа, оказавшись наименее кровопролитной за всю мировую историю. Европа и большая часть Азии просто капитулировали перед Россией, примкнув к ней на взаимовыгодных условиях. Даже переход к абсолютной монархии был воспринят скорее как положительный, нежели как отрицательный фактор. Это явно не оружие. Подобные технологии поощряются церковью, Империя не скупится на разного рода военные улучшения.

Может, я просто плохо знаю историю? Если не брать основные вехи, то в нюансах того или иного проекта я действительно могу быть не сведущ.

Вот ведь отец. Это утро так спокойно начиналось. Сказать о том, что это просто не моя проблема я не могу. Похоже, это касается всей моей семьи. Как собственно и инцидент с крестом, на котором мне стоит сконцентрировать своё внимание, раз никто более не хочет в это вникать. С остальным разберёмся позже.

Огромные, в несколько этажей окна библиотеки одеты в плотные шторы, а температура кажется более низкой, нежели в остальном доме. Вереница бесконечных стеллажей выглядит немного пыльной, но от этого только сильнее привлекает к себе внимание. Несколько уют-ных громоздких кресел окружают резной торшер. Атмосфера распо-лагает к чтению и философским измышлениям.

Я ещё не знаю, что мне нужно прочесть, но всё равно без заминки иду в произвольно выбранном направлении. Здесь собрана самая разнообразная литература. Кто-то из моих предков начал её собирать ещё четыре столетия назад. Так что иногда попадаются довольно странные вещи, которые до дыр зачитывали мои старшие братья.

Это место позволяет мне достичь прозрения. Книги как будто делятся со мной опытом, помогая отыскать решение той или иной проблемы, которых у меня сейчас достаточное количество. Например, если эксперимент с сульфатом меди сработает, как мне преподнести это общественности? Как скрыть при этом собственное я?