Последние дни несчастной Жанны прошли вдали от родного дома и практически в полном одиночестве. С ней рядом находились лишь две старшие дочки, волею судьбы оказавшиеся единственными свидетелями страшной кончины матери. 16 февраля 1895 года, не дожив до тридцатитрехлетия трех месяцев, Жанна умерла, что и прекратило ее страдания. Альбер находился в очередной поездке, и его жена отошла в мир иной в крайнем истощении, не получив от мужа ни помощи, ни слов утешения. Похороны организовал брат Альбера Ипполит. Возле скромной могилы он стоял вместе с девочками и теми родственниками Жанны, которые нашли возможность прибыть в Брив-ла-Гайяр из Курпьера. После похорон перед родней встал важный вопрос: куда девать детей Жанны и Альбера?

На первый взгляд родственников у сироток насчитывалось немалое количество, как со стороны Шанелей, так и со стороны семейств Деволь и Шардон. Однако брать пятерых детей к себе на воспитание никто не спешил. Родители Альбера отказались сразу: куда им еще пять, когда своих девятнадцать? Эта семья вообще представляла собой некий феномен. Дети вынашивались, рождались и не умирали. Мать отличалась крепким здоровьем, никогда не понимая проблем хлипкой Жанны. Последний ребенок у них родился, когда Анжелине исполнилось 57 лет, то есть беременности наступали практически каждый год, а умерла женщина в возрасте семидесяти трех лет. Полин Анри Адриен умер в 80 лет, пережив супругу всего на год. Конечно, старшие дети уезжали из отчего дома, но заполнять эту пустоту пара, видимо, не собиралась, справедливо считая, что у малюток есть родной отец, который и должен ими заниматься.

Со стороны семьи Шардон очевидным претендентом на опекунство был дядя Жанны, у которого дети жили в течение нескольких лет, вплоть до смерти матери. Ребятишки его любили, хорошо знали, и дядюшкин дом им был не чужим. Но здесь стоит сделать пару важных замечаний. Первое касается самого начала истории, связанной с переездом к дяде Огюстену. На тот момент, когда Альбера заставили жениться на Жанне официально, у них было двое детишек – не такая уж страшная картина, и дядя пригласил их пожить к себе. Думается, он не предполагал, что «пожить» растянется на несколько лет. Логично было предположить, что Альбер все-таки остепенится и обеспечит семью хотя бы собственной жилплощадью. Но дела у Альбера шли все хуже, Жанна часто уезжала вместе с ним, а дети оставались на попечении Огюстена. Более того, семья продолжала разрастаться: к первым двум девочкам прибавилось еще трое малышей. В 1895 году Жюли исполнилось тринадцать, Габриэль – двенадцать, Альфонсу – десять, Антуанетте – восемь, Люсьену – шесть лет. До совершеннолетия было еще далеко. Девочек следовало обеспечить приданым и выдать замуж, а мальчиков пристроить на работу. И здесь возникает второй момент: в 1895 году сам дядюшка Огюстен уже не отличался бодростью духа и крепким здоровьем. Точная дата его рождения неизвестна, но его младшая сестра (мать Жанны) родилась в 1833 году. Несложно подсчитать, что Огюстену было за шестьдесят, и взваливать на себя воспитание пятерых детей он был явно не готов.

Вернемся к Альберу. Родня с обеих сторон имела веские причины не оформлять опекунство над его отпрысками. Что же он сам? Неужели у него так и не проснулось чувство ответственности, чувство вины, в конце концов, из-за ранней смерти жены, которая посвятила ему всю свою молодость? Понятно, что с детьми он не мог бы продолжать прежнюю разгульную жизнь. Но вдовцы, оказавшись в подобной ситуации, обычно просто-напросто вторично женились: мачеха принимала на себя основные обязанности по ведению хозяйства и воспитанию детей. Тем не менее в 37 лет Альбер новой женой обзаводиться не собирался. Зачем? Он же обрел, наконец, долгожданную свободу. Он боролся за нее до последнего, жениться его заставили – не надевать же это ярмо по собственной воле заново! Отягощающим обстоятельством являлись дети, но эта проблема представлялась ему куда более простой, чем постоянное преследование Жанны.