– Переходим на протокол «Эль»! Надеюсь, напоминать, чего нам стоит опасаться, не нужно?

Астронавты выдохнули:

– Нет, капитан!

Протокол «Эль» означал реализацию программы действий экипажа космического корабля при столкновении с агрессивной внеземной формой жизни. Название «Эль» протокол получил в память о фантастическом фильме «Чужие» («Aliens»), созданном в Голливуде более восьмидесяти лет назад. После этого все экспедиции американских астронавтов к планетам Солнечной системы учитывали последствия такого «контакта», что казалось им вполне разумным.

Им повезло. Площадка рядом с «браслетом», буквально в сотне метров от него, оказалась достаточно просторной, и «Ниагара» села на неё с лёгкостью воздушного шарика, несмотря на завихрения гравитационного поля Бича.

Ощущения при посадке и даже ещё раньше – при сближении с горой каменно-ледяных глыб – были не из приятных, силовая защита корабля не в полной мере нейтрализовала внешние гравитационные поля, меняющиеся при малейшем движении, но все терпели, так как не видели других вариантов изучения найденного артефакта.

Это вообще сидело в крови американцев (практически в геноме нации) – опираться на автоматику, сначала – на военные дроны, потом – на роботов, изготовленных по нанотехнологиям, что нередко приводило к катастрофическим последствиям и гибели невинных людей.

Но в данном случае автомат не мог заменить человека, и астронавты сознательно пошли на риск.

Медицинский компьютер посоветовал экипажу воспользоваться имеющимися на борту препаратами, и астронавты, наглотавшись таблеток, почувствовали облегчение. Повеселели. Обменялись шутками.

В первую вылазку к цепочке куполовидных строений, накрытых плоскими треугольниками крыш, отправили самых выносливых членов экипажа: Макса Фьюри и Эдвина Балмера, в прошлом – известного хоккеиста. Здоровья ему и в самом деле было не занимать.

Так как скафандры, несмотря на встроенные антигравы, не имели необходимой защиты от гравитационного сноса, решили использовать один из шаттлов, снабдив его дополнительным эграном. Какое-то время аппарат мог продержаться над Бичом, оберегая экипаж, а расстояние между «Ниагарой» и «браслетом», выросшим до размеров цепочки древних нефтеналивных баков, не превышало сотни метров.

Выслушав инструкции Харрисона (в которых не было нужды, так как все и так хорошо знали свои обязанности), Фьюри и Балмер заняли места в кабине шаттла, и катер, напоминающий формой гигантскую птичью голову, бесшумно выпрыгнул из транспортного отсека наружу сквозь окно силового сфинктера.

На тела астронавтов навалилась странная, скручивающая мышцы, тяжесть.

Макс стиснул зубы, борясь с поплывшими в глазах прозрачными кругами.

– Дьявол! – пробормотал Балмер.

Шаттл замер в десяти шагах от корпуса корабля: его компьютер, получивший данные о самочувствии экипажа, не имел права транспортировать пассажиров, медицинские показатели которых приблизились к опасной черте; у обоих скачком возросло давление, темп сердцебиения и дыхание.

– Сэр? – произнёс он вопросительным тоном.

– Подожди… – выговорил Фьюри.

– Что там у вас? – послышался голос Харрисона.

– Тяжеловато, – признался Макс.

– Сможете продолжить движение?

– Дайте пару минут… освоимся… Эдвин, ты как?

– Кто-то стягивает в узел мои кишки.

– Выдержишь?

– Д-да… наверное, – после паузы ответил эксперт.

– Сэр, рекомендую адаптоген, – сказал компьютер катера.

– Ладно, давай.

Автоматика скафандра активировала аптечку скорой помощи, впрыснув в плечи астронавтов содержимое капсул успокаивающего лекарства.

Через несколько секунд круги перед глазами Макса побледнели и исчезли, дышать стало легче.