– Что-то взволновало убийцу в период между смертью и аффектом, он узнал что-то, что ему не понравилось, – выдвинул версию следователь.

– Может быть, – не стал отрицать Хетумян.

– Методом послойного исследования раневого канала на больших увеличениях при помощи фазово-контрастной микроскопии мы выяснили, что со стороны клеток эпидермиса, собственно дермы и их ядер нет абсолютно никаких различий по сравнению с интактной зоной! Это говорит о том, что повреждения нанесены острым, очень, очень острым лезвием! Заточка как у скальпеля! Изучив раневые каналы, мы определили соотношение длины раны и ширины клинка, рассчитав ширину клинка на уровне погружения. Исследование повреждений одежды позволили определить положение лезвия. Осаднение краев колото-резаных ран… – Поняв, что снова увлекся, криминалист скомкал выступление. – Короче, исследовав повреждения компактного слоя ребер, мы выяснили направления ударов и извлечения клинка, изучили характер трещин и дефекты костной ткани в зоне вкола и примерно идентифицировали орудие травмы. Все замеры мы передали коллегам для компьютерного моделирования.

Пока криминалист говорил, Денис щёлкал кнопками ноутбука, сопрягая компьютер с висящим на стене многофункциональным экраном. Переняв эстафету, он нажал на клавишу: на экране возникла 3D-модель кинжала. Она медленно поворачивалась вокруг своей оси, поблескивая металлом.

– Реалистично! – похвалил следователь.

– Перед нами боевой нож. – Хетумян церемонно представил собравшимся оружие. – Предназначен для поражения противника в ходе боевых действий и специальных операций. Нож кинжального типа с длинным и узким клинком. Лезвие длиной 15 см, ширина клинка 2,5 мм, толщина обуха 5 мм, очень прочный. Заточка двусторонняя, дифференцированная. Анатомически удобная гарда. Форма клинка позволяет не только колоть, но и применять режущую и рубящую технику, причем как прямым, так и обратным хватом. Общая длина не больше 26 см, по данным моделирования.

– Немного нам это даёт, – огорчился Райенвальд, – похожие ножи состоят на вооружение всех спецслужб.

– Нож для спецопераций, преступник со спецподготовкой, неплохо сочетается, если бы не одно но…

Три пары глаз впились в Хетумяна. Тон его речи явно сигнализировал о подвохе. Эксперт прищурился. Он был склонен к театральным эффектам.

– При погружении ножа в костях ребер образовались сколы, мы взяли соскобы и исследовали раны на наличие инородных тел, и обнаружили нечто очень необычное. А именно: следовые остатки металлической патины и микроскопический стеклянный осколок, буквально пылинку. Рентгенофлуоресцентный анализ определил химический состав металла – это железо с пятидесятипроцентным содержанием никеля и несколькими процентами иридия.

– Высоколегированная сталь? – уточнил Райенвальд.

– Сейчас мы до этого дойдем. – Хетумян держал интригу.

– Какой-то химический триллер, – заметила Шумахина и поудобней облокотилась на стол.

– Ты как никогда права. Итак, стеклянную крошку тоже изучили, она оказалась минералом, оливином, со следами того же никелистого железа. Оптически стимулируемое люминесцентное датирование определило возраст самоцвета, ему больше двух тысяч лет. Впрочем, железо тоже старое.

– И что это такое?

– А это, коллеги, Палласово железо! Метеорит!

– Вот это поворот! – присвистнул Проклов.

– Небесное железо. Железо-каменный метеорит. Причем с уникальными пропорциями железа, никеля и оливина. Наш «тактический нож для спецопераций» сделан из небесного железа, причем наверняка методом холодной ковки.

– Ковать метеорит?! – изумился Проклов.